Удвоение Крыма

Россия присоединила не одну, а две принципиально разные территории: любимый «сакральный Севастополь» и весь остальной полуостров, который Кремль предпочитает не замечать

Для политиков высшей лиги и медиапролетариев, работающих на государство, Севастополь всегда был инструментом возбуждения избирателей, ведь крымский вопрос неизменно заставлял россиян переполняться обидой за историческую несправедливость.

Это народное чувство, летом 2014 года поднявшее рейтинг Владимира Путина на небывалую высоту, замечательно передает сакраментальная фраза из фильма «Брат-2»: «Вы мне, гады, ещё за Севастополь ответите». Но в самом ли деле чиновники высшего эшелона хотели получить такой «ответ» — большой вопрос.

Не обещать — значит жениться?

Напомним, что в недалеком прошлом темой Севастополя активно занимался экс-мэр Москвы Юрий Лужков. Из-за высказывания о том, что Россия вернет себе столицу Черноморского флота, в 2009 году он даже стал персоной нон грата в Украине. Участвовать в этом тяжелом и неблагодарном предприятии Лужкова вынуждало желание раскачать избирателей и увеличить собственный политический вес.

Тогда у Юрия Михайловича ничего не вышло. Когда же на полуострове появились «зеленые человечки», он снова оказался за бортом «крымской весны», ведь заниматься политическими кампаниями — это одно, а разделять глубокое народное чувство — совсем другое.

В свою очередь, сам Владимир Путин еще в 2008 году в интервью немецкой телекомпании ARD убеждал европейцев в том, что повторение южноосетинского сценария в Украине невозможно, невзирая на все предположения западных обозревателей. В этом же интервью тогдашний премьер-министр РФ упомянул контракт на размещение флота до 2017 года, подтверждая свой тезис о том, что «Крым не является спорной территорией»: мол, нас и такой формат взаимоотношений устраивает, а все проблемы региона — это исключительно внутриполитические проблемы соседнего государства.

Получается, что еще каких-то 7 лет назад (то есть при президенте Викторе Ющенко, пришедшем к власти на волне народного протеста) вопрос полуострова не возникал, так как флот стоял на месте.

В 2010 году, после инаугурации нового украинского гаранта (Виктора Януковича), «ханский ярлык» был обновлен: состоялось подписание Харьковских соглашений, продливших срок расположения российского флота в Севастополе до 2042 года в обмен на скидку на газ и принципиальные договоренности по проекту строительства моста через Керченский пролив.

И опять ни слова о проблемах с территориальной принадлежностью полуострова.

Однако совсем недавно, вопреки предыдущим договоренностям, Крым таки превратился в спорную территорию. И вдруг стало очевидно, что политические активисты и рядовые граждане, жадно впитывающие воззрения суверена, воспринимают «город русских моряков» совсем по-разному.

Для Кремля Севастополь всегда был символом несамостоятельности, подчиненного положения Украины. В этом состояла его первоначальная миссия, которой пришлось наспех искать замену.

И негативная фетишизация новых киевских властей была призвана, с одной стороны, вызвать нотки ущемленного чувства исторической справедливости у собственного народа, а с другой — создать дубль Украины («Новороссию»), для которой Севастополь продолжает оставаться примером практической реализации идеи «русского мира».

Общие бессознательные интенции россиян по поводу присоединения Крыма лучше всего выразил Евгений Гришковец: «Справедливо, что в Севастополе сейчас стоит русский флот без аренды. Справедливо, что корабли НАТО там стоять не будут».

Таким образом, становится ясно, что на самом деле Россия хотела получить идеализированный вариант Крыма с центром в Севастополе, являющемся проводником общего духа и собирательным образом полуострова.

Однако власти ошиблись в расчетах примерно на 25 тысяч квадратных километров.

Крым реальный и воображаемый

У полуострова есть всего две устойчивые ипостаси. Во-первых, Крым воспринимают как курорт со специфическим, мягко говоря, устаревшим сервисом, во-вторых — как место базирования флота (военный центр с соответствующей историей). Эти ипостаси дополняют друг друга, превращая республику в советскую ностальгическую пилюлю. Проглотил — и перед глазами всплыли великие победы и ужасающие поражения, проницательные московские правители и злые американские империалисты, дешевые столовые и грязные пляжи, которые толком не чистились еще со времен крымского вояжа Михаила Булгакова.

Режим Владимира Путина прекрасно понимает выгоду от применения такого «лекарства», а потому всячески пытается обострить симптомы, чтобы увеличить его потребление. И свой гешефт Кремль не всегда отличает от своих же подлинных убеждений.

Так, за 2014 год президент РФ посетил Крым дважды. Впервые — в День Победы (побывал в Севастополе, где отмечали итоги референдума), во второй раз — 13-14 августа (почтил вниманием Севастополь и Ялту, готовившиеся к финальному этапу местных выборов).

То есть оба визита президент нанес в Севастополь.

Кроме него, Владимир Путин посетил только Ялту (расположенную в 100 километрах от города-героя), где на предвыборную конференцию собрались представители российских партий, а также чиновнический бомонд, совмещающий полезное с приятным.

Странно, что столица республики — Симферополь — осталась без внимания. Владимир Путин проигнорировал город, где происходили основные события пресловутой «крымской весны»; город, который накануне референдума был запечатлен в объективах ведущих мировых СМИ; город, в котором правит основное публичное лицо региона Сергей Аксёнов.

Президент ни разу не приехал в Симферополь.

Дело в том, что столица республики, невзирая на всю гладкость процесса присоединения полуострова, показала, что не имеет однозначного мнения о происходящем политическом дрейфе по направлению к Таманской земле.

В конце февраля прошлого года под зданием республиканского парламента в Симферополе произошли массовые потасовки между политическими активистами, лояльными Украине (преимущественно крымскими татарами), и пророссийскими митингующими.

Поэтому трудно представить себе, что Владимир Путин будет выступать, проводить встречи и пресс-конференции в городе, не соответствующем государственному мифу о возвращении Крыма в «родную гавань». Президент РФ просто не может стоять на одной площади с евромайдановцами, которые требовали снести памятник Ленину. Владимир Путин чисто технически не может находиться там, где совсем недавно звучали ругательства в адрес российской элиты и лозунги, что «Крым — это Украина!».

По мнению режима, таких мест в России нет и быть не может. Следовательно, в сознании властей воображаемый полуостров полностью отделяется от реального Крыма. Ведь реальный Крым, в отличие от Севастополя и живописных мест южного побережья, вызывает у Кремля ассоциации исключительно с острейшими инфраструктурными проблемами.

Так, лишь недавно появилась информация, что генподрядчиком строительства Керченского моста станет «Стройгазмонтаж» Аркадия Ротенберга. Сейчас вроде бы всё идет по плану, а ведь ранее другие маститые российские олигархи (тот же Геннадий Тимченко) отказывались от проекта из-за колоссальных рисков.

Если еще прошлым летом тема развития курортного региона, проблем его переходного законодательства и поиска максимально удачных способов включения полуострова во внутрироссийскую кухню занимала первые строчки новостей, то теперь «гражданка» стала всё чаще уходить на второй план.

В приоритете — военное развитие Крыма и реинкарнация бывших украинских политических фигур времен Виктора Януковича. В этом отношении показательно открытие фонда «Юго-Восток» экс-главы МВД Украины Виталия Захарченко, которое состоялось в Севастополе при участии Леонида Ярмольника и Иосифа Кобзона.

Следовательно, разница между реальным и воображаемым властью Крымом намного глубже, чем может показаться. Ведь подлинный полуостров России вряд ли понравится.

Андрей Самброс