Сегодня мы будем бороться со своими страхами. Осваивать, так сказать, приемы греко-римской борьбы со своими страхами. Или основы рукопашного боя со своими страхами и всяческими ужасами. В общем, не побоюсь этих слов, мочить будем в сортире все эти страхи и панические настроения. Дабы не повадно было им всем одолевать наши светлые головы, которые мы можем потратить на что-то полезное и конструктивное.
Я готов вам предложить принципиально новый метод борьбы со страхами, который вы не найдете в других книжках. Я их все читал, и ничегошеньки не понял, как все это помогает избавиться от страхов. Больше всего меня позабавили рецепты а-ля: все в ваших руках, все зависит от вас, бояться нечего, ничего не бойтесь, все хорошо, и нет никакого повода для того, чтобы бояться. Я плакал. Действительно, а чего это вам, граждане, бояться? Нет никакого повода. Просто не бойтесь ничего, и всё будет зашибись. И как это я не подумал о такой возможности?!
Наиболее распространенная техника работы со страхами, – анализ причин, по которым они возникли. Очень логично. Одиннадцать лет назад вас очень напугала огромная черная собака. Вы совершенно об этом забыли уже, сколько лет-то прошло, а? Анализируем. Год. Или два. Психоанализ – наука неторопливая. Опа! Так вас, батенька, много годиков назад собака погрызла! Понятно теперь, почему вы так боитесь собак. У вас есть для этого все основания! Отправляйтесь теперь домой, и больше ничего не бойтесь.
Когда мне было лет этак пятнадцать или шестнадцать, я боялся всего на свете. Мне проще было сказать, чего я не боялся, чем перечислять все то, что меня пугало. Тех же собак хотя бы. При этом я помнил, что в детстве меня и правда напугала большая собака, но все эти воспоминания никак не помогали мне жить и не облегчали мое положение. Страшно было выйти на улицу: а вдруг нарвешься на каких-нибудь гопников? Я очень боялся змей, хотя их никогда в глаза не видел. Я боялся грабителей, которые могут ворваться в дом. Боялся ездить по мостам: а вдруг автобус или машина упадет вниз?
Страх сам по себе – дело хорошее и важное. Страх способен нас оградить от разного рода неприятностей, которые мы можем предполагать. Что еще помешает вам притронуться к раскаленной электроплите, кроме как страх обжечься? Что еще, кроме страха, вынудит вас отойти на безопасное расстояние от автобуса, который мчится на большой скорости?
Животное, в отличие от человека, способно переживать чувства страха только на реально существующие стимулы. Заяц начнет улепетывать, если увидит или услышит лису. Но он никуда не побежит, и будет грызть капусту, если никакой лисы нет. Заяц не может думать: а, вдруг, сейчас лиса придет? А вдруг она просто спряталась так хорошо, что я её не вижу, не слышу, и не могу унюхать? Заяц не может предполагать. И поэтому он грызет капусту, и ни о чем не беспокоится. До тех пор, пока не услышит какой-то подозрительный шум, не увидит нечто опасное или не почует сомнительный запах.
Человек же, как самый умный из всего живого на земле, способен не только реагировать на опасные стимулы, но и предполагать их в то время, когда они полностью отсутствуют. Это тоже очень важно, особенно когда вы идете по темной улице и собираетесь завернуть в неосвещенную подворотню. Бедный заяц бы давно уже был погублен: он не видит, он не слышит и ничего не чувствует. Человек не видит, не слышит, не чувствует, но способен к прогнозу. Возьмет и перейдет на освещенную сторону улицы. На всякий случай. И если я скажу, что подобное умение спасло жизнь миллионам, десяткам миллионов людей, то это не будет преувеличением.
Однако, у этого умения есть и плачевная сторона. И если человек может предполагать, что его подстерегает какая-то опасность, то он способен предполагать абсолютно все, что ему только можете прийти в голову: от ежедневного штурма его квартиры злыми бандитами до нашествия инопланетян. Человек получил ничем не ограниченные причины для страха. Вот вы можете себе представить, что заяц боится, будто морковка будет несвежая, или что в воздухе носятся всякие микробы? И вы, наверное, от души посмеетесь, если вообразите себе такую картину. А вот человеку все это – раз плюнуть. Можно жить в пустыне Сахара и бояться снежной бури, ибо ничто не мешает вам вообразить, что она случится. А какие проблемы?
И вот получаем: сидит некоторая супружница на кухне, ждет своего мужа, а сама изо всех сил боится, что он изменяет ей со страшной силой. Сегодня боится. Завтра боится. Месяц боится. Из года в год боится. Предположить ведь она может, что он ей изменяет? Может. Вообразить себе все это безобразие может? Ага. Вот и боится. Каждый божий день.
В НЛП рассуждают очень здраво: если некоторый страх полностью и целиком создается в вашей голове, то и работать нужно с этим содержанием. И пошли манипуляции с вашими представлениями: вы видите это ярко и в движении, как если бы сидели в кино, или же это статические картинки? Вы видите это черно-белым или цветным? Слышите ли вы какие-нибудь слова, разговоры, звуки? Если слышите, то попробуйте их приглушить, как если бы вы уменьшили громкость звучания в радиоприемнике или телевизоре. Близко или же далеко от вас те картины, которые вы видите? Попробуйте, как в кинотеатре, сесть дальше и отдалить от себя то, что вы видите. Что вы чувствуете? И так далее. Все это, конечно, на деле выглядит более тонко и точно, но примерно смысл такой. Вы достигаете состояния, когда пугающие видения изменяют свою форму, содержание, цвет, звуки, насыщенность, и, таким образом, перестают вас пугать. Примечательно, что при таком подходе не имеет значения, чего именно вы боитесь: гопников, измены, нашествия инопланетян, терроризма или еще какой напасти. Смысл примерно такой же, как если бы один психотерапевт долго выпытывал у вас, почему вы не любите чай, а другой – потихоньку бы добавил в чай сахар или сливки, и спросил: скажите, а вот так он вам уже более вкусен, не правда ли?
Однако, в то время, когда я всего боялся, никакого НЛП еще не было. Вернее, оно было, но у буржуинов, а до нас еще даже Карнеги не добрался. А, может быть, и было, только я про это ничего не знал. Игорь Кон. И Владимир Леви. В общем, все подряд пугает, и хрен его знает, что с этим делать, и как жить дальше. Лежу, значит, на диване, и всего боюсь. И гопников, и собак, и автобусов на мостах, и змей, и всякую другую срань господнюю.
А потом страхи вдруг постепенно начинают исчезать. Один за другим. Не пугают больше. И это странно: я думаю о них все больше и больше, а они беспокоят меня всё меньше. Но тогда я не придал этому никакого значения: если исчезают страхи, то это здорово, и это значит, что я расту, взрослею и становлюсь мудрым. В общем, списал все на то, какой я замечательный, и на том и успокоился. А много позже задумался: а какого черта все это? И как такое может быть, что страхи и пугалки всякие, – они были, были, и вдруг все ушли в один присест? Как-то ведь я от них самоизлечился. Но как именно?
В одной из книжек по сексологии я вычитал, что, по статистике, примерно каждая третья женщина периодически мечтает о том, как ее изнасилуют. Упаси вас боженька, мужчины, понимать эту статистику буквально. Потому как ключевое слово здесь не – изнасилуют . А ключевое слово здесь – мечтают . Женщина не хочет быть изнасилованной, она мечтает быть изнасилованной. Разница огромная. Принципиальная разница. Изнасилуйте дамочку, которая периодически мечтает об изнасиловании, и с огромной вероятностью получите за это тюремный срок. Что за чертовщина?
А разница вся, дорогие мои, в том, что в своих головах мы можем представлять вещи не такими, каковы они есть или каковы они могут быть, а такими, как нам захочется. Можно наделять любые ситуации любыми приятными нам качествами. Мы можем придумывать такую ситуацию, которая нас идеально устраивает. В жизни далеко не все нравится нам, но вот в голове мы можем создавать любые варианты знакомых нам вещей. Допускать или предполагать любое развитие ситуаций. Абсолютно любое. Какое мы захотим, такое оно и будет. Мир безграничен в своем разнообразии, но он ограничен в своих возможностях. А вот наша фантазия не ограничена ничем.
Итак, я боюсь, что какие-нибудь гопники меня побьют. Я сижу дома, никакой опасности рядом нет, в окне ее тоже нет, а я сижу и боюсь. И мне это не нравится. Мне не нравится ход моих мыслей. И мне не по душе, что в этом страхе я все время жертва. Я как будто не могу этому ничего противопоставить. В жизни, если бы такое случилось, мне пришлось бы что-то делать. Убегать или хватать кирпич или палку. В жизни что-то бы происходило и вещи не стояли бы на месте. Но в голове моей ступор. Я боюсь их встретить. Я боюсь, что я выйду, а они там. Я боюсь, что я пойду туда, а они там. Я боюсь, что они будут там, где бы я только не оказался.
Как следствие всего этого, я выхватываю пистолет и стреляю в коленку своему обидчику. Без прелюдий и предисловий. Он, конечно, тут же валится на землю и орет благим матом. Остальные, если их несколько, замирают на мгновение и отодвигаются подальше от меня. Я кричу в их адрес все самые грязные ругательства, которые приходят мне в голову. Еще раз стреляю, теперь уже в воздух, и они разбегаются, кроме того, что остается лежать. Он стонет и держится за колено, обхватив его обеими руками. «Еще раз, еще хоть один раз, ты, сука поганая, приблизишься ко мне, – и я тебя урою, я тебя закопаю, я изувечу тебя, в крысу превращу, в порошок сотру»! Паскуда такая, еще ты тут будешь мешать мне жить!
Я лежу на диване, я закрываю глаза, и я представляю себе, как я уродую и калечу все то, что пугает меня. Создавая обидчиков и опасности в своем воображении, я там же, на том же месте расправляюсь с ними, уничтожаю их, делаю с ними все, что мне захочется. Я не жалею палитры, я использую самые яркие краски для своей ненависти, и раскаты грома для своего гнева. Я не знаю, что там за окном. Я не знаю, что там на мосту. Я не знаю, где змеи и кусаются ли они больно? Но в своем воображении я выжигаю всю пугающую меня пакость каленым железом самых яростных и осатанелых чувств, на которые способен наш праведный гнев.
Представь, что ты зашел в светлую комнату, зная, что там есть каменная яма, в которой сидит ядовитая змея. Яма такая, что змея никак оттуда не сможет выбраться, сколько бы она не шипела и не извивалась. Змея противная и мерзкая, ее боишься, но в то же самое время ее ненавидишь, ибо ненавидишь все, что причиняет тебе страх. Ненавидишь больше, чем боишься. Ненавидишь так, что сам, наверное, способен источать ядовитую слюну... В комнате есть бензин и спички: можно плеснуть в эту яму бензина и бросить туда зажженную спичку. В комнате есть емкость с кислотой: можно вылить ее в яму и посмотреть, как кислота оставит от змеи одни шипящие ошметки... В комнате можно найти и ледоруб – длинную металлическую палку с острым металлическим ножом на конце, наподобие шпателя, которым стены зачищают: можно взять его и изрубить змею в лапшу. Сделай что-нибудь. Изничтожь эту тварь, она в твоей власти. Можешь ее мучить, если захочешь. Можешь убить сразу любым способом, который тебе понравится. И когда она издохнет – подойди к краю ямы и смачно плюнь в ее подохшее мертвое тело, которое больше не беспокоит тебя. Выругайся, если почувствуешь, что тебе это нужно. Пни дверь или стену в комнате, если почувствуешь, что тебе это нужно. С мыслью о том, что так ты поступишь всякий раз, как это повторится.
Я не уверен, что такой способ работы со страхами окажется полезен всем тем, кто боится экзамена. Или тем, кто боится выступать перед аудиторией. В таких случаях пугающая вас реальность ни в чем не провинилась перед вами, и в ней нет места для праведного гнева. Но если этот страх в своей основе несет угрозу для вашего выживания, стремится причинить вам боль, преследует цель обидеть или унизить вас, – уничтожьте обидчика в своем воображении. Это будет легко, ибо наше воображение способно на все. Повернуть реки вспять, переиграть ситуацию по новым правилам сколько угодно раз, одолеть всех и все на свете.
Кому-то, быть может, это покажется слишком оторванным от реальности. Это не совсем так. Иррациональные страхи в своей природе полностью оторваны от реальности, так как они возникают и конденсируются в нашем уме, и нигде больше. Меня один раз напугала собака, и потом я много лет боялся всех собак на свете, без всяких на это причин. Меня ни разу не преследовали никакие гопники, а я боялся этого без всяких на то причин. Автобус, на котором я тысячи раз ездил через мост, никогда никуда не падал, а я все равно боялся. И так далее. Все эти страхи были оторваны от реальности. Разрушение этих страхов также оторвано от реальности. Реальность в данном случае не имеет никакого значения, а важно лишь то, что страхи были, а затем они исчезли, – полностью и навсегда.
Последний мой страшный эпизод был примерно в то самое время, когда начали взрывать дома, и, естественно, было страшновато оказаться в их числе. На что я живо и подробно вообразил себе историю о том, что дом, действительно, взрывается, но соседний. Пыль, дым, пожар, шум, гам. Стекла все вдребезги. Я выскакиваю на улицу, и вдруг вижу силуэт убегающего подрывника. Ах ты, падла! Ах ты, гадина! И бросаюсь за ним. Ну, а дальше вы уже, наверное, догадываетесь, что к чему. Хотя, на самом деле, я белый и пушистый:)
Вит Ценёв , psyberia.ru
Instagram: @alexandr__zubarev