Человек — как трава
Кожа теряет эластичность, делается морщинистой, сухой и тонкой. Волосы, утрачивая пигментацию, седеют. Из-за изменений барабанной перепонки и обызвествления слуховых косточек хуже становится слух.
Слабеет зрение: хрусталик становится менее эластичным или может потерять прозрачность. Сужаются зрачки, у старого человека буквально «темнеет в глазах» — сила светового потока, воспринимаемого глазом, снижается в шесть-семь раз.
На языке остается меньше вкусовых сосочков, а обоняние перестает различать тонкие оттенки запахов. Осязание тоже притупляется — поэтому, например, старики предрасположены к ожогам и мелким травмам.
Атеросклероз сужает сосуды, и все органы ощущают нехватку кислорода. Уменьшается прочность сердца, а твердеющие и сужающиеся стенки сосудов требуют больше затрат энергии, чтобы перегонять кровь.
Ткани легких тоже теряют упругость. Старики дышат менее глубоко и более часто, так что вентиляция легких все время ухудшается.
Уменьшается выделение ферментов и желудочного сока, становится труднее переваривать пищу.
И хотя живым организмам свойственен процесс самовосстановления (отмершие клетки заменяются новыми), что-то мешает нам обновляться без конца. Считается, что возрастание активности всех систем идет до полового созревания. А начиная с 35 лет начинается угасание всех функций и интенсивность старения нарастает.
Почему это происходит?
ТЕОРИЙ старения множество. Например, существует теория, согласно которой старение происходит из-за накопления вредных продуктов клеточной деятельности, со временем разрушающих клетки.
Другая теория говорит, что причина старения — это изменения клеточных молекул — протеинов. Когда эти длинные молекулы, играющие особую роль в организме, срастаются, ткани теряют эластичность и утрачивают свои функции. Так, именно срастание протеинов повинно в образовании морщин на коже и старческих изменениях в хрусталике глаз. Нечто подобное, согласно сосудистой теории старения, происходит и при атеросклерозе, когда клетки стенок сосудов замещаются соединительной тканью. Если сосуды сужаются, клетки органов не получают нужное количество кислорода и питательных веществ и погибают. Погибшие клетки тоже замещаются соединительной тканью. Запас прочности у человека очень большой — клинически выраженные изменения появляются тогда, когда погибнет 70–80% клеток органа. Поэтому-то изменения становятся видны, только когда человек прожил уже долго.
Достижение последних десятилетий — открытие так называемого механизма запрограммированной клеточной смерти — апоптоза. Количество делений клетки ограничено, с каждым делением клетки становятся «старше», все более специфичными. (Любопытно, что апоптоза нет у раковых клеток: они практически бессмертны, обновляются не «старея», и в лабораториях есть живые культуры опухолей больных, живших лет 50 назад.) Сторонники теории запрограммированного старения предполагают, что эта программа самоуничтожения заложена в наследственной информации.
Старение в чистом виде, когда процесс идет постепенно и параллельно на всех уровнях организма, без скачков и патологий, встречается очень редко. Именно так стареют долгожители в горных деревнях, и это идеальное старение, старость без тяжелых болезней. Но страх старости, знакомый многим, связан, как кажется, не с телесной немощью. Куда больше пугают перемены в личности стареющего человека.
Печальный портрет
«В НЕЙ в высшей степени было заметно то, что заметно в очень маленьких детях и в очень старых людях. В ее жизни не видно было никакой внешней цели, а очевидна была только потребность упражнять свои различные склонности и способности. Ей надо было покушать, поспать, подумать, поговорить, поплакать, поработать, посердиться и т. д. только потому, что у нее был желудок, был мозг, были мускулы, нервы и печень… Она говорила только потому, что ей физически надо было поработать легкими и языком. Она плакала как ребенок, потому что ей надо было просморкаться и т. д. То, что для людей в полной силе представляется целью, для нее был, очевидно, предлог».
Это место в эпилоге «Войны и мира» поражает жестокой безнадежностью. Как же так — это ведь старая графиня Ростова, в начале романа — образ живой и привлекательный. Нет, это какой-то другой, незнакомый человек! Понятно, что старение тела — неизбежность. А душа — есть ли и тут нечто общее для всех?
Примечательно, что в изучающей старение области психологии нет согласия даже в общих вопросах. Некоторые исследователи считают, что старость в первую очередь — это «биологический феномен, который сопровождается серьезными психологическими изменениями». Многие рассматривают ее как «совокупность утрат», приспосабливаясь к которым психика человека тоже несет потери. Меньше физических возможностей, болезни обступают, уже нет семьи, в прошлом остались работа, успехи, карьера, и главное — будущее не сулит перемен к лучшему.
Другие же говорят о «кульминационном моменте аккумуляции опыта и знаний, интеллекта и личностного потенциала». И все признают, что приходящие со старостью изменения у разных людей происходят по-разному.
Боитесь ли вы старости и почему?
Олег, 18 лет:
— Пока да. Наверное, всех пугает старость нищая, одинокая и в болезнях. Пока семьей своей не обзавелся, пока денег не заработал — боюсь.
Сергей, 25 лет:
— Я не боюсь старости. Во-первых, я слишком молод. Во-вторых, я жизнь только начинаю. В четверг защитил магистерскую диссертацию. В-третьих, я до старости не доживу. Чего ее после этого бояться?
Анастасия, 22 года:
— Мой жених сказал, что будет любить меня любой. Поэтому я старости не боюсь. Мы смотрели фильм «Итальянский для начинающих», там есть фраза: «Я хочу смотреть, как ты стареешь». Если он хочет смотреть, то я тем более не боюсь… Душа не имеет возраста, и важно, чтобы она была с Богом. Конечно, с возрастом болезней больше. Но я и так болею. Как-нибудь переживем.
Ольга, 22 года:
— Я редко задумываюсь об этом. Видимо, молодая еще, проблемы другие: любовь-морковь. Боюсь не старости, а немощности скорее, беспомощности. На бабушку свою смотрю: понятно, что без нашей помощи она не может совсем. Еду с мамой на машине, бабулька дорогу переходит. Еле-еле идет, причем на красный свет. Мама: «Осторожно!» Я ей: «Вижу, вижу!» Мама говорит, что неизвестно, какими мы сами будем. А чувство перед физической старостью — это не страх, а скорее досада какая-то.
Светлана, 23 года:
— Мне кажется, бояться старости с ее беспомощностью, или молодости с ее неопытностью, или зрелости с ее ответственностью не стоит. Нужно бояться безбожия в себе: в нем не только старость в любом возрасте, в нем смерть…
Михаил, 31 год:
— Я боюсь старости как постепенного схождения на нет, постепенного угасания. Старость меня пугает всем, что с ней связано (маразм старческий, лишения, которые ты будешь испытывать в физическом, а главное — в моральном, ментальном плане и т. д.). Это меня больше страшит, чем смерть, которая в результате этого постепенного перехода случится.
Instagram: @alexandr__zubarev