Мы все делаем это. Абсолютно все. Мы ждем, с нетерпением ждем, когда же с экрана телевизора или из радиоприемника прольется на наши благодатные умы какая-нибудь шокирующая откровенность, или пошлость, или скабрезность, или хотя бы слово матерное, для русского слуха приятное.Не надо себе льстить, говоря, что мы не такие. Такие мы, именно такие. Разумеется, речь идет не о передачах про сусликов или турнепс. Новости, сводки с места событий, реальные репортажи — вот что нам интересно. Прямой эфир — у-ух! А вдруг что-нибудь эдакое скажут (прямой эфир же — не вырезать)! Радостно оцениваем количество «пиков» и по обрывкам оставшихся звуков и контексту общей ругани пытаемся определить, какое именно слово было «запикано».
Мы с удовольствием узнаем, что, у кого и где не в порядке. Популярная певица разошлась с мужем? Так... из-за чего? Не сошлись характерами? Фу! Он ушел к другой? Так... теплее. Он ушел к другому? О! Ну-ка, ну-ка? Это ее бывший муж? Да! Да! А потом они стали жить втроем? Блеск! Кайф! Красота! Газетный разворот, посвященный этой проблеме, с соответствующими фотографиями. Что, желтых газетенок не читаем? Хорошо — известный политик неудачно сходил в баню, а потом ошибся кроватью; знаменитый спортсмен случайно разбил фотоаппарат (пострадал один репортер) — неужели не слышали? Может, вы гневно переключили на другой канал? Да ладно — есть у людей личная жизнь, так подавайте ее сюда, нам своей не хватает.
Но главное во всем этом — подача. А подача — это всегда личность. Какие имена всплывают в памяти при словах «Намедни» и «Времечко»? А навскидку фамилии ведущих новостей первого и второго каналов вспомнить сможете? Вот то-то и оно. Информации — море, а личностей, как обычно, не хватает. А одиозных еще меньше.
«Шокирующий шутник»
В одна тысяча девятьсот, не помню каком, пятьдесят четвертом году в Нью-Йорке родился некий Говард в семье радиоинженера Стерна. Казалось бы, на этом историю о нем можно было бы и закончить, как и об остальных миллиардах не менее уважаемых жителей нашей планеты. Но нет. Он перевернул с ног на голову стереотипы радиоэфира. Он заставил говорить о себе всю Америку. И не только потому, что назвал в прямом эфире половой член — половым членом. Дело здесь далеко не в этом.
Свой первый опыт работы на радио он приобрел еще будучи студентом Бостонского университета. Вышел в эфир университетской радиостанции с пародийным шоу «Час Короля Болтливого Бублика», в котором была рубрика «Назови этот грех», — позвонивший в студию должен был рассказать о самом страшном своем проступке. Шоу закрыли после первого же выпуска. Позже, получив степень бакалавра по специальности «Массовые коммуникации», Говард работал на полубезымянных радиостанциях в Нью-Йорке, Хартфорде, Детройте. Учился не пускать «петуха» и относиться к жизни как хочется, а не как принято.
А хотелось многого. Однажды ощутив кайф от возможности быть в эфире самим собой, оседлав принцип «не играть, а жить», отказаться уже было просто нельзя. Правда, за это и получить можно. И получал неоднократно, но против рейтинга не попрешь. Поэтому его выгоняли не сразу, а только после того, как он совсем надоедал руководству.
Но все же выгоняли. До тех пор, пока он не был приглашен на солидную Нью-Йоркскую радиостанцию WNBC. Два года самоутверждения — и очередное руководство опять не выдерживает насилия над своими моральными принципами. Его с треском выгоняют, и Стерн переходит на радиостанцию WXRK, которая от этого только выигрывает.
Оно и неудивительно. Такого в Америке еще не было. Откровенность в высказываниях и оценках, подача любой проблемы не с точки зрения общественного мнения, а со своей, сугубо личной точки зрения молодого человека. Что интересно молодому человеку в первую очередь? Секс, разумеется. А каков процент молодого населения в отдельно взятой стране? Вот и считайте.
Стриптиз в прямом эфире, обсуждение гинекологи-
ческих проблем собственной жены, игра в прямом эфире в «Семь слов, запрещенных на радио». Сказать тупому человеку, что он тупой, посмеяться над ханжеством и
лицемерием.
Иметь смелость говорить не стесняясь... Смелость ли? Или наглость? Раскованность или беспардонность? Откровенность или пошлость? Скорее всего, и то и другое.
«Я хочу знать, что этот мерзавец (милашка) скажет в следующую секунду», — так отвечали люди на вопрос, почему они слушают Говарда Стерна, — в зависимости от своей любви (нелюбви) к нему.
Автобиографичный фильм «Части тела» тоже весьма спорен. Кто там знает, например, как у него было с девушками в молодости. Это он сам рассказывает, что даже слепая от него отказалась, хотя юношеские сексуальные неудачи — это вам не палец порезать. Говард Стерн такой, какой есть, и старается разговаривать «как разговаривают парни за барной стойкой».
Реализмус, господа, подкупающий и такой понятный. Высмеивайте его публично, черните его, отмежевывайтесь, но по утрам запирайтесь в ванной и слушайте шоу Говарда Стерна. Слушайте его, как слушает четверть населения Америки.
Если бы Говарда Стерна не было, то он бы всенепременно был — хоть и под другой фамилией. Сейчас он является персоной цитируемой, но нашим диджеям подражать ему сложно. Для того, чтобы дорасти до Стерна, одной смелости и наглости маловато. Надо чувствовать грань между пошлостью и уникальностью. А это дано не каждому.
«Отрицательный обаяшка»
Году, опять же не помню в каком, появилось в нашей стране новое радио — «Радио Модерн». Радио как радио, за одним исключением — ведущие на нем умели говорить. И не просто о следующей песенке, а вообще — говорить. Говорить так, что их хотелось слушать.
«Радио Модерн» давно уже закончило бороздить эфирные волны, но бывшие его диджеи, к счастью, продолжали двигаться дальше. Больше всех поражал Нагиев, наиболее отвечающий принципу уникальности, — первый радиодиджей, который прямо мог сказать звонившему в студию, что тот в чем-то не прав или вообще скотина. Становилось от этого меньше звонков? Нет! Он высказывал свои мысли в какой-то особой манере, в своем стиле. После его речей ничего не оставалось, кроме как тупо сидеть и думать — вот мерзавец, вот завернул так завернул. По сценарию ли это, или на самом деле он такой неординарный человек? Ну не было в развлекательном эфире неординарных людей, да и сейчас их не так много. А Нагиева хотелось слушать.
«В «Золотой серии» на «Радио Модерн» Дмитрий Нагиев — человек и пароход, кумир молодежи», — говорил он. Самомнение, конечно, размером с трансатлантический авиалайнер. Но это обоснованно. Асфальтовый каток тоже обладает массой и живет в потоке, но Нагиева отличает скорость. Скорость и неожиданность мыслей. Отсутствие штампов и неординарность суждений.
Затем миру явился сериал «Осторожно, модерн!», где он с Сергеем Ростом показал, что можно, оказывается, снимать смешные передачи. Это был просто праздник. Все знакомые поголовно стали делиться на тех, кто видел, и тех, кто не видел. Худо-бедно про «Осторожно, модерн!» узнали все и разделились на тех, кому нравится, и тех, кому не нравится.
Культовая передача «Однажды вечером». «Самое популярное шоу среди моей мамы», — говорил он в конце передачи. Это-то как понимать? Это как он ко мне, рядовому зрителю, относится, что вот так вот имеет наглость говорить? Или не наглость? Вот мерзавец! Передачи с его участием возрождали в душе дрожь предвкушения. Сейчас будет Нагиев, и я не знаю, о чем он будет говорить. Да, именно так — я знал, что за передача, но не знал, как все будет в этот раз. Все остальные программы более-менее предсказуемы. Разве что игры КВН... Но там несколько иной вид энергии. В Нагиева погружаешься с головой, и обычных тридцати минут всегда не хватает.
Как же так? Что такого в этом негодяе, в этом дьяволе то с коварным оскалом, то с придурковатой улыбкой. Да любая роль у него — маленькая жизнь, и одним талантом тут все равно не обошлось.
Нагиев окончил Санкт-Петербургский театральный институт. В детстве сверстники дразнили его: «Жирная бочка родила сыночка!». После восьмого класса сбросил двенадцать килограммов, объясняя это регулярными занятиями онанизмом (объясняя, разумеется, сейчас, а не тогда). В цепкие сети порока попал гораздо позднее своих сверстников. Рост метр семьдесят семь. Ничего эта история не напоминает?
Он вполне отдает себе отчет в своей популярности, он всегда стремился к ней и теперь наслаждается ею. Он с содроганием вспоминает о периоде своей беспросветной бедности. В одном из «Вечеров» Дмитрий сказал, что с детства мечтал о том, чтобы его мама повидала мир и съездила куда-нибудь за границу, и он смог ей это обеспечить. И в этом тоже его уникальность.
«Для Голливуда я просто находка. За роль в «Титанике» Ди Каприо получил три миллиона долларов. Я бы обошелся Кэмерону вдвое дешевле, причем мне все равно, кого играть — героя или героиню. В моих ближайших планах — сняться у Стивена Спилберга. Есть ли это в планах у Спилберга, я не знаю...» Каков, а? А может, так и надо? Есть личности, которые умеют говорить. Есть интересные внешности, и есть мысли, которые рождаются в головах. У Нагиева все это гармонично переплетено, так, черт возьми, где же этот нерасторопный Спилберг?!!
Когда рождался проект «Алчность», Нагиеву позвонили и пригласили пройти формальные пробы, так как уже было решено, что кроме него никто не должен вести эту передачу. Но выяснилось, что лететь он должен за свой счет. Нагиев отказался: мол, если бы он летел к женщине, то, конечно, вопросов бы не было. Много позже один из продюсеров сказал ему: «Дима, сейчас мы не то что билет, мы бы чартер оплатили тебе». А может оно и к лучшему. Сейчас есть «Окна» — тоже весьма спорная программа, как и вопрос, каких зрителей у нее больше — одобряющих или осуждающих. Хотя, например, в ситуации со спектаклями у него все гладко — и «Кыся» и «Эротикон» проходят с неизменными аншлагами.
Одно ясно наверняка: Нагиев подкупает своим «опасным» обаянием. Он возмутительно интересен зрителям. Причем без поросячьих восторгов в адрес Нагиева, а из-за уважения к какому-то внутреннему достоинству, которое он умело источает во внимательном взгляде, чуть наклонив голову и приспустив темные очки.
Диагноз
В обоих случаях популярность нельзя объяснить ни элитарностью персонажей, ни их общедоступностью. И то и другое есть, но, по всей видимости, каждый находит в них что-то свое. Кому-то нравятся пошлые шутки, а кто-то ценит игру. Кто-то вообще умеет ценить, а для кого-то важна картинка.
Видно одно — они оба заслужили репутацию «неприятных типов», на которую им абсолютно наплевать. Они не актерствуют в реальной жизни, говорят то, что думают, и честны с нами — людьми, потребляющими их продукцию. При наработанной репутации дамских покорителей они все-таки разборчивы в своих контактах. Говард Стерн жене изменил только один раз и то по-пьяни. Правда, через 20 лет совместной жизни все-таки развелся... У Нагиева — жена и сын-подросток, хотя, если верить Дмитрию, он может составить эротическую карту России...
Так как же к ним относиться? Расценивать Стерна и Нагиева можно по-разному. Но, как бы там ни было, оба они великолепные актеры и авторы, никогда не переходящие грань, за которой станут скучны или на кого-то похожи.
Instagram: @alexandr__zubarev