Гротеск. Часть 2

…Ближе к утру его разбудили стоны, перемеженные с кашлем. Алексей не сразу понял, кто стонал. Потребовалось немного времени, чтобы полностью восстановить в памяти события прошедшего вечера.

Он лениво нашарил выключатель ночника, комната озарилась тусклым светом… Мари лежала на ковре, жалась к стене, дрожала, постанывала.

- Что, родная? – машинально проронил Алексей и осекся. «Родная»?.. Как мягко он это сказал. В сознании его обитала злость, но подсознательно, едва очнувшись ото сна , он звал ее ласково. «Маричка, тебе нехорошо?»

Жена не ответила. Кажется, она стонала во сне. Алексей неохотно встал. По ногам ударил порывистый поток воздуха. Ну и ветер. А она лежит у самой щели, у балконной двери… Ей же холодно! Вот и стонет и кашляет. Он подошел, наклонился. Рука жены, пристегнутая к батарее, сильно затекла. Зачем же она это? И как она это выносит?..

Алексей сорвал с постели толстое ватное одеяло, осторожно прикрыл жену. Мари блаженно заурчала и улыбнулась во сне. Захотелось погладить ее. Уж до того на котенка похожа! Но всплыло что-то. Он даже не стал поднимать это на поверхность. Рука отдернулась.

Он вернулся в постель, упал лицом в подушки и подумал: «Взвыть или лучше все же прикусить губу»? Выбрал второе и вскоре забылся холодным неглубоким сном.

Опять что-то его разбудило. Он резко вскочил в постели.

- Что за черт! – провел ладонью по лицу, мотнул головой.

Снова стоны. Ну что еще там?! Снова подошел к жене. Волосы и лоб в испарине. Губы иссохли, опухли, мучительно искусанные. И как она дрожит, бедняжка! Жуткий озноб. Ей нужно в постель.

«Мари, девочка… Мари! Где ключ?» Она приоткрыла глаза, отчаянно замотала головой и в испуге затвердила: «Нет. Нет-нет». «Почему? – он с силой встряхнул ее. – Почему?!» Спряталась в одеяло и еле слышно прошептала: «Я не уйду. Скорее умру. Но не уйду». Алексей отпихнул ее: «Сумасшедшая дура!»

Мари беззвучно расплакалась. «Но почему»?! – вскрикнул он. «Я люблю тебя», - вырывалось дрожью. Алексей включил верхний свет, опустился на пол, посмотрел ей в глаза и вкрадчиво проговорил: «Какая любовь ?! Маричка. После всего, что ты сделала…» Она вздохнула, отвернулась к стене и болезненно усмехнулась, словно совершила насилие над собственным горлом: «А что я сделала, Алеша? Ты ударил меня, привел в дом девку… А теперь, будь добр, человеческим языком объясни, что же я… сделала».

- Черт возьми, каждый раз когда мы появляемся вместе... Каждый раз, Мари, повторяется одно и то же. Ты выбираешь цель. Страшен он или красив, молод или старик… Весь вечер ты флиртуешь. А я слышу смех за своей спиной . Этот отвратительный, унизительный смех… Вчера я видел тебя… с каким-то уродом в кафе. Ты целовала его, ты так его целовала!

- С широко закрытыми глазами, – вздохом прервала она. – Я знаю, что ты видел. Наконец, ты увидел и меня. И тебе не понравилось… Люди для тебя делятся на клиентов, платных и бесплатных. Я не попала ни в одну категорию. Меня ты не замечал вовсе. Я изнемогла, издохла…

Мари вдруг обернулась и заговорила лихорадочно: Да я целовала его… И он не урод. Он очень хорош собой. Я целовала его, как хотела бы целовать тебя. Но к тебе невозможно прикоснуться… Ты, ты кажешься мне мертвым, ты - живой труп.

- Ты… - он обхватил жену за плечи и нервно сглотнул, - ты же выставляла меня идиотом на людях… Кажусь мертвым?! …Да! Да! Я уже умер, Мари. Ты целовалась с ним в пять, а домой вернулась к десяти. Ты занималась с ним любовью, как хотела бы со мной? Ты трахалась с ним, черт возьми, потому что ко мне невозможно прикоснуться?..

Жена посмотрела внимательно, и что-то мстительно жесткое промелькнуло в глубине ее глаз.

- Да, - шепотом констатировала она. Дыхание ее осело на его губах, и его машинальный стон отразился в зеркале ее зловещей улыбки. Захотелось придушить ее... и уткнуться в ее волосы, утонуть в изгибе шеи, запутаться в запахе… Только не видеть этой дикой улыбки.

- И ты любишь меня?! - Алексей не смог подавить рыдание, – Ты… любишь? Ты могла бы… - он перешел на шепот, – хотя бы солгать. Я кажусь тебе мертвым? Да, Мари, да… Я мертвый!

Он метнулся на кухню и вернулся со склянкой в руках. «Узнаешь этикетку, Мари? Этой дрянью случайно отравилась моя собака. Дог сдох от одной таблетки. Здесь еще штук тридцать. Я кажусь тебе мертвым?»

Она оперлась на локоть, села, скорчившись от боли в отекшей руке, посмотрела на мужа , потом на склянку. Видно, узнала… И глаза заслезились.

- Алеша, - произнесла она почти беззвучно, - поиграли, Алешенька, и хватит. Не надо…

- Нет, Мари, - отозвался он глухо. – Я кажусь тебе мертвым, а я не люблю казаться…

Алексей вяло улыбнулся: «Пока». И вышел из комнаты. «Алешка! – с надрывом выдохнула Мари, - Алексей, ради бога, всё! Хватит. Хватит, слышишь?! Не было ничего, понимаешь, не было! Я солгала…»

Она беспомощно огляделась, пытаясь вспомнить, куда же спрятала ключ от своих оков. Сердце забилось в приступе страха. Господи, какой же он все-таки болван. Ведь может же, может… в истерике наглотаться. Господи, какой же он!

Странный звук, будто упало что-то стеклянное. «Разбил склянку», - с надеждой подумала Мари. А следом полудикий стон. Господи, как он жутко плачет. Истерика.

- Алеша! – взмолилась, - Алешенька, пойди ко мне, пожалуйста! Я не могу ключ найти…

Но тишина. Даже стоны угасли. «Алексей!» - Мари в отчаянии рванулась. "Боже мой, с ума он что ли сошел?! Неужели, правда, отравы наглотался. Болван, идиот ревнивый! Алешенька, миленький, солнышко, какой же ты… кретин! Мелодраматичный самоубийца, кто так травится!?"

- Алексей… – вздохнула изможденно, - плохо мне... Пожалуйста, найди ключ… Я… устала.

Он вошел, пошатываясь. Остановился в дверях. «Ключик потеряла, девочка моя? - прошелестел медлительно, словно в полусне. – Это ничего, найдется ключик…» Присел рядом. И смотрит так странно, с болезненной нежностью… «Поцелуй меня, - просит, - поцелуй меня как того парня из кафе». Мари откинула голову , рукой погладила его лицо, потянулась губами… И вдруг замерла, ужаснувшись своей догадке. «Ты что?! Ты принял таблетки?»

- Я просил поцеловать, - шепчет, покачивая головой, - а ты…

Мари обрушилась на пол и уткнулась в ворс ковра. По колыханиям спины было видно, что она плачет. Подняла заплаканное лицо: «В Скорую позвони». Алексей слабо улыбнулся: «Зачем?» Мари расплакалась навзрыд: «У тебя неадекватное состояние. Вызови Скорую». А он улыбается и так странно, болезненно, точно полупьяный: «Поцелуй меня, Маричка…»

Мари яростно рванулась, но батарея держала крепко. Со стоном встряхнула волосами: «О-о… будь ты проклят! Принеси мне свои таблетки. Ведь остались еще. Дай их мне! Целоваться будем позже, милый». А Алеша все улыбается, кривенько так, и смотрит точно брошенный ребенок. «Мари, тебе таблетки не нужны… Тебе и я не нужен. Даже целовать не хочешь».

- Таблетки, - сквозь слезы прорычала Мари, - и воды . И я поцелую тебя… сумасшедший ты мой.

- Да? Тогда хорошо, - поднялся. Пошел неровно. Но все-таки вернулся. Со склянкой. Мари схватила ее. И рыком поднесла ко рту. Муж поймал ее запястье. «Что ты делаешь? Я же сказал, это яд, настоящий яд. Настоящий!»

Она кивнула, губы зашевелились, но сказать ничего не смогли, из глаз вновь потекли слезы.

- Действительно? – опешил он. – Ты действительно хочешь это сделать?! Я же объяснил, может, ты не поняла. Это отрава, Мари. Ну, правда же, правда отрава! Хватит дурить!

Она вновь потянула склянку к себе, отчаянно сжав веки, чтобы сбежать от Него хотя бы сейчас. Алексей в оцепенении наблюдал, как таблетки исчезали, растворяясь в стакане воды. Пять, еще пять… «Мари, отдай!»

Она выпила залпом, точно водку. Склянка покатилась по ковру. Мари пошатнулась, припала к стене. «Ты сумасшедшая, сумасшедшая, - прошипел он в ужасе. - Где ключ? Мари, это же… Где ключ?!!!! Мне что ломать батарею?»

- Зачем? - ее глаза расширились, напряглись, словно напружинились в ожидании… Каждый мускул ее тела проверял, не начался ли ад, не подступает ли боль.

Алексей собирался сказать, что ключ нужен, чтобы освободить ее и отнести в постель, но, столкнувшись с глазами страха, с ее глазами, вымолвил только: «Где ты видела прикованных самоубийц?»

Она помедлила, затем ослабшей рукой указала на линию талии и, собравшись с духом, зашевелила губами. Фраза вытекла из нее не сразу, по капле: «Он… был у… груди, но провалился сюда… кажется». Она иссякла и опала увядшим вьюнком.

Его рука скользнула под платье, соприкоснулась с кожей. Ее живот изогнулся, нервично всколыхнулся под шоком этого неожиданного касания. Собираясь умирать, она все еще не утратила чувствительности к его рукам. Он изъял ключ.

- Как все глупо… как, - прошептала Мари. Всхлипнула, закусила ворс ковра и вскрикнула: «Уйди! Я не хочу тебя видеть! Уйди!»

Алексей снял наручник с батареи… Щелкнул замок. Мари вскинула голову и с непередаваемым одичанием, оторопью в глазах взглянула на стиснувший его кисть наручник. Жгучий металл соединил их руки.

Мари отшатнулась, попыталась вжаться в стену. Затравленный взгляд жалостливо заскулил. Господи… милый?… что ты делаешь…

Он улыбнулся мягко и сострадательно. Он даже улыбнулся…

- Милая, это были витамины . Совершенно безвредные витамины, - проговорил с осторожной вкрадчивостью. Бесполезно. Не достучаться.

Жена по-прежнему смотрела страдальчески. Не понимала… Была уже не в состоянии понять. Алексей привлек ее к себе, осторожно обнял и повторил: «Мари, ты будешь жить. Да и я, пожалуй, тоже… Пойми ты, наконец. Это были витамины. Не яд. Неужели, я похож на сумасшедшего? Разве я позволил бы тебе отравиться? Ну, разве позволил бы?»

Глаза ее закрылись. Голова откинулась. Тело обмякло.

- Мари! – ужаснулся он. Нет ответа. – Мари!!! Черт тебя побери!

Вздох. Надо же так войти в игру… Только обморок. Он перенес жену в постель, закутал. Она снова лихорадила. Но в себя не приходила. Он звал. Сознание ее не откликалось. Наконец, ресницы дрогнули. Первый вопрос, робкий, тревожный: «Алеша, мне это приснилось?» Он приложил к губам руки жены. И быстро отозвался: «Да, девочка любимая... приснилось. Нам с тобой приснился жуткий гротеск».

…на туалетном столике по соседству с очками мирно дремали наручники.

Instagram: @alexandr__zubarev