Страна интриг

Звено №1

Давайте представим себе обычную организацию (с умеренной текучестью кадров), в которой подавляющее число персонала получает низкую зарплату, – допустим, едва покрывающую прожиточный минимум. Люди со временем привыкают к предлагаемому уровню доходов или, точнее говоря, входят в навязываемый финансовый ритм, ибо привыкнуть к выдаваемым из кассы крохам невозможно.

Соответственно сотрудникам такой организации приходится резко ограничивать себя в расходах и урезать собственные потребности, чрезвычайно строго регулируя семейный бюджет. Это касается и тех сотрудников, которые имеют финансово независимых супругов (но, конечно, чуть в меньшей степени); заработок, получаемый самостоятельно, – а вовсе не деньги супруга, – отражает меру свободы и тем самым влияет на формирование определённых моделей поведения, мировосприятия и характер повседневных трат.

Задумаемся о том, что означает заработная плата – как некая знаковая категория. Человек – социальное существо, и в целях сохранения своей психики нуждается в общении с себе подобными и в обратной связи с ними. С нашей точки зрения, связи человек – общество и общество – человек совершенно естественны, и нарушение их влечёт за собой ряд проблем. Собственно говоря, существуют индикаторы этих связей. Один из них, может быть, самый главный, есть оценка нашей деятельности обществом; мы стремимся передать обществу нашу потенциальную ценность, полезность (Фрейд сказал бы, что мы стремимся реализовать наше подсознательное желание быть великим) и, таким образом, выразить себя, утвердить своё присутствие в мире, а общество взамен принимает нас, оценивает нашу готовность внести свой вклад через персональное внимание и, скажем так, социальное одобрение. Принятие, внимание и одобрение количественно выражаются в деньгах, которые мы получаем от общества (в лице нашего работодателя или спонсо ра). Иными словами, посредством причитающейся нам заработной платы.

Много заработанных денег – высокая оценка нашего вклада и соответственно нас лично как субъекта деятельности. Это, в свою очередь, порождает чувство внутреннего удовлетворения, мы понимаем, что нужны. Однако если заработанных денег мало, то для нас это означает сигнал от общества, не желающего оценивать нас адекватно. Всё, что мы можем и на что мы способны, оказывается, не стоит ничего или же стоит очень дёшево; соответственно это воспринимается нами в какой-то степени как отказ общества замечать нас, по крайней мере, в качестве субъекта деятельности. Мы чувствуем себя лишними в этой вселенной. И оказываемся в положении персонажа анекдота, пришедшего на приём к врачу: «Доктор, почему-то меня никто не видит!» – А в ответ: «Следующий!..»

Конечно, социальное внимание не исчерпывается заработной платой. Известный и любимый обществом поэт может быть гол как сокол. Это не мешает ему подспудно ощущать свою нужность читателям и слушателям, и свою долю общественной энергии он получает – равно, как и отдаёт свою собственную творческую энергию людям. Но не все вокруг нас являются поэтами. Отсюда ясно, что денежная форма социальной оценки оптимальна для большинства. И так тревожит нас – особенно в дни получки. [Переход к звену №2].

Звено №2

Давайте представим себе человека, который постоянно живёт в крайне стеснённых материальных условиях, вызванных не субъективными причинами (расчёт по кредиту, предстоящая покупка автомобиля, карточный долг и т.д.), а объективными. То есть у человека просто нет каких-либо финансовых резервов, а также прямых конкретных целей, достижение которых связано с накоплением денег. Собственно говоря, перед нами – типичный представитель той организации, с которой мы начали разговор.

Мы выяснили, что в нём должно быть сильно развито чувство социальной неудовлетворённости и подсознательное ощущение собственной ненужности, по крайней мере, ограниченной нужности для общества. Человек этот – трагичная фигура по существу. С годами у него может развиться заниженная самооценка либо искажённое представление о себе самом и своём потенциале. Кроме того, возникает своеобразное отгораживание от внешнего мира – ввиду отторжения этим миром; имеется в виду снижение интереса ко всему, что находится «за окном»: своего дома, офиса, родительской дачи, поликлиники и т.п. Меньше читаются книги, рассеянно смотрятся новости – и то лишь избранные, наиболее «яркие» сюжеты, наблюдается уход от серьёзного кино к боевикам и «мыльным операм»… Сужается само пространство – и это естественно, ведь чем меньше пространство, тем устойчивее представление о собственной затребованности в нём, тем спокойнее на душе. Тем самым слегка гасится подспудная неудовлетворённость – коварный приём, подм еняющий реальность, увы, иллюзией.

Излишне говорить, что следствием всего являются, в первую очередь, уменьшение комплекса активных действий – активных, с точки зрения лучшего и более дальновидного выживания, – и увеличение числа неправильных решений – неправильных, по сравнению с теми, какие принял бы более информированный человек, постоянно находящийся в центре событий.

Замена большого мира маленьким мирком превращает объективно крошечное жалованье в субъективно приемлемое, – во всяком случае, приемлемым его вынужден считать дезорганизованный, потерявший первоначальные ориентиры ум. Прежде всего, сокращаются потребности, падает реальный уровень потребления. Самое страшное здесь не то, что человеку приходится потуже затягивать пояса, а то, что со временем это воспринимается как нормальное явление. И в самом деле – меньше пространство, уже мир, – следовательно, огромная часть, например, товаров и услуг отрезается и воспринимается как несуществующая именно потому, что представляет несуществующую теперь вселенную. Мало увидеть товары на прилавке, через стекло, их ещё нужно разглядеть, а разглядеть обычно не получается, потому что атрофирован аппарат восприятия по сути (не по форме).

Дерсу Узала говорил: «Глаза есть, смотреть нет». Это мы и имеем на практике. Человек с предельно низкими доходами разучивается – или никогда так и не научается – проникать в глубь вещей даже в том случае, если она выражена совершенно явно, «материально». Для него материальность часто равна нулю. Он может, скажем, при оказии, почувствовать вкус дорогих и качественных продуктов, но ощущение вкуса не войдёт в систему, и отсутствие подобного в дальнейшем отнюдь не всегда будет восприниматься как негатив. Человек отныне не просто довольствуется малым – малым он становится сам. А малое обычно бедно содержанием, содержанию тесно в узкой оболочке, и оно рассеивается как дым…

Существует – поверьте! – такая штука как закон соответствия уровня потребления уровню выживания (закон УП=УВ). Согласно ему, каков уровень внутреннего в человеке, то есть каков человек с точки зрения эмоционально-психологической, умственной, организационной «иерархии», таковы и его реальные (а не кажущиеся) потребности и таковы усилия, прилагаемые им для удовлетворения последних. Низкий уровень ориентирует нас на формальную, количественную, а порой и видимую сторону потребления. Высокий – на сущностную, качественную, действительную, учитывающую, в первую очередь, скрытые свойства потребляемого продукта (в смысле: недоступные для некоторых других).

Крошечная зарплата, уходящая в вечность, – это не досадные помехи, не недоразумение, не неудача, не случайность, не неприятность, не спорадическая беда. Это диагноз, с которым тяжело бороться, это грозящая перейти в неизлечимую болезнь. [Переход к звену №3].

Звено №3

Давайте представим себе несогласных, протестующих против указанных выше форм бытия и соответственно против ограничения своего потребления обществом. Такие нет-нет, но встречаются. Вдумаемся, что подвигает их на протест, какова основа их мировосприятия и поведения. Итак, если сотрудник организации, о которой в начале шла речь, всё время сидит на низкой зарплате без всякого намёка на её повышение, то рано или поздно в его душе зреет конфликт. Суть его вот в чём: с одной стороны, есть общество, стремящееся, в силу каких-то причин, принизить индивидуальную ценность и полезность, с другой, есть индивидуум, твёрдо уверенный в своём потенциале и не желающий принимать «усечённую» оценку общества. Прямо-таки классический сценарий: А пытается, а Б сопротивляется.

Увы, таковы особенности социальных систем… Они одновременно и дружелюбны, и недружелюбны по отношению к своим составляющим частичкам. Без отдельных личностей общество существовать не может и потому жаждет их, ищет их, вскармливает их. Предоставляет право на деятельность. И, вместе с тем, заставляет их это право отстаивать, проводя таким образом социальную селекцию или, если угодно, естественный отбор.

Индивидуум однажды приходит к пониманию данного правила и либо ужасается, либо принимает условия игры. Период мучительных раздумий на указанную тему и знаменует собой тот душевный конфликт, о котором мы упомянули выше, переживаемый в реальной жизни практически каждым, – кем-то раньше, кем-то позже. Если индивидуум сохраняет себя в этом единоборстве, то этим самым он заявляет отказ от сужения пространства, сопротивляется сужению.

Вот ведь как любопытно: в начале жизни перед нами – весь мир, вся вселенная, и вот она постепенно уменьшается и уменьшается, пока ни достигнет крошечного объёма, соответствующего пространству гроба. Отменить этот процесс невозможно, но, в известной степени, им можно управлять. Финансовые взаимоотношения индивидуума и общества – лучший показатель качества управления.

Управление ситуацией может быть интенсивным и экстенсивным (а может быть вообще никаким, о чём, собственно, и идёт речь в этом эссе). Интенсивное предполагает активное сопротивление и соответственно наличие определённых черт характера, в частности упрямства, несгибаемости, воли, столь любимых англосаксонской расой, – они взращиваются в детях посредством системы воспитания и образования, голливудских фильмов, литературы в стиле action и т.п. Смысл любых действий в данном случае – не дать пространству и обществу одолеть себя, превратить их из скользких, неустойчивых партнёров в своих друзей. Применительно к нашей маленькой организации с низкой зарплатой сотрудников это будет означать, что неудовлетворённый уйдёт из неё – в поисках другого, более обширного пространства, либо, наоборот, возглавит её, чтобы, путём реформ, самому раздвинуть пространственные границы. Согласитесь, последнее надо счесть крайне редким вариантом развития событий и потому не подлежащим рассмотрению здесь .

Общество, воспитывающее в массовом порядке нужные (для продвижения вперёд) черты характера, по-видимому, не допустит и существование в своих недрах организаций с крайне малым размером заработной платы, во всяком случае, не допустит, чтобы такие организации преобладали, процветали и несли свои «идеи» в жизнь. Поэтому обратимся к другим моделям, выбранным нами для рассмотрения изначально.

В чём состоит экстенсивное управление ситуацией? Его природа – в пассивном сопротивлении тому, чтобы мир вокруг нас сузился до невозможности – со всеми вытекающими последствиями. Для этого уже нужен не характер, а, скажем так, определённый душевный настрой. Допустим, человек осознаёт (или интуитивно чувствует) свой нерастраченный потенциал, который он готов предложить обществу. А общество… не готово его взять, по крайней мере, наш герой понимает это именно таким образом! Предлагаемый вклад не оценивается или отвергается! В этом случае конфликт в душе заканчивается обидой и подсознательным желанием отомстить. Как следствие обиженный – он же несогласный – сам определяет для себя уровень собственного потребления, бросая тем самым вызов обществу, стремящемуся это потребление ограничивать или сдерживать.

Таким образом, если общество принимает лишь часть вклада, другую часть индивидуум вынужден превращать в антиобщественную (вместо того, чтобы количественно сократить вклад). В результате на свет появляются антиобщественные деяния: воровство, растраты, приписки, коррупция. По сути это есть добавка к заработной плате – до той величины, которая, по замыслу, соответствует оценке индивидуумом самого себя. Как ясно, в данном случае мы имеем нестыковку оценок: социальную и индивидуальную. Чем больше нестыковка, тем сильнее проявляется антиобщественный характер вынужденных действий индивидуума.

Пассивное управление ситуацией порой позволяет сохранить пространство расширенным. Но оно же может исказить пространство, превратив его из реального в виртуальное. Человек, который крадёт, живёт в мире, порождённом им самим. И при этом не может избавиться от комплекса постоянного противостояния другому миру – существующему за пределами индивидуального воображения, миру натуральному, «непонятному» и от этого субъективно кажущемуся столь «жестоким».

Поэтому низкая зарплата побуждает часть членов общества к разрушительной деятельности, что не всегда осознаётся ими же самими. Собственно говоря, это означает, что некоторая социальная энергия, которая в иных условиях могла бы быть направлена на созидание, расходуется неадекватно. Но – и это самое главное – данная энергия таки есть, она существует, нравится это кому-нибудь или нет, и с ней нельзя не считаться. Общество вынуждено предохраняться от такой «отрицательной энергии», затрачивая на эти цели ещё ряд усилий. В результате общие потери следует удвоить.

Конечно, обществу никак не должно нравиться подобное положение дел. В людях растёт внутренняя злость, раздражение, недоверие ко всем, кого можно рассматривать в качестве потенциального источника проблем. И всё же перед нами – живые эмоции, пусть и не самые приятные, грустная и неизбежная часть самой жизни. С такой точки зрения, человек ворующий занимает более высокую ступень в социальной иерархии, по сравнению с тем, кто формально соблюдает закон, но сдаётся перед пространством и позволяет ему сузиться чуть ли не до нуля. Иными словами, принимает решение общества никак не замечать вносимый индивидуальный вклад, соглашается с этим…Отсюда вывод: лицо, «заразившееся» хронически малой зарплатой и не способное ни к одной из форм лечения, со временем превращает все свои социальные потуги в фикцию. О каком-либо вкладе с сего момента можно больше не говорить, ибо вклад отныне не существует – ни общественный, ни антиобщественный, никакой. Был вклад, да умер. Возможно, ещё шевелятся ка кие-то его остатки, чтобы совсем стыдно не было и чтобы поддерживать иллюзию действий на общее благо (для собственного успокоения). Увы, каково пространство – таковы и мы, таков и наш вклад. Ну, а деньги – они лишь внешнее, поверхностное выражение всей этой печальной, леденящей душу, мертвенной картины.

Может быть, лучше многих это выразил Бруно Ясенский в своей книге «Заговор равнодушных». Он писал: «Не бойся друзей – самое страшное, что они могут сделать, это предать тебя. Не бойся врагов – самое страшное, что они могут сделать, это убить тебя. А бойся равнодушных, ибо с их молчаливого согласия совершаются все преступления на земле».

И последнее – один небольшой штрих, касающийся «везунчиков» и «баловней фортуны». Иногда случается, что человек выигрывает в лотерею миллион или стремительно богатеет любым другим способом, не зависящим от его непосредственных взаимоотношений с окружающими людьми. В результате у него развивается чувство полной независимости от общества – в том смысле, что не оно адекватно оценивает его вклад, а всё дело в счастливой звезде, удаче. Следствием является ощущение свободы от вклада. То есть теперь никто никому ничего не должен: человек не обязан быть ценным и полезным обществу и что-либо давать ему, а оно, в свою очередь, не имеет никакого отношения к данному человеку и его судьбе. Удобная позиция, на деле ведущая к абсолютной изоляции и стопроцентному одиночеству, впрочем, ощущаемому порой не сразу, а лишь на закате дней. Человек, отказавшийся от социума, однозначно проиграл. Чем он отличается от получающего мизерную зарплату? Говорят, крайности сходятся… [Переход к звену №4].

Звено №4

Давайте представим себе атмосферу в той организации, о которой мы, в общем, ведём речь, и которая отличается пониженным финансовым стимулированием собственных работников. Надо полагать, что атмосфера будет тяжёлая. Такое предположение вытекает из субъективного ощущения малости пространства этой организации – речь идёт о некоем условном, психологическом пространстве, как и в предыдущих звеньях. Точнее, мы можем говорить даже не о малом пространстве, а о совокупности мини-пространств. Сколько сотрудников, получающих зарплату по минимуму, столько и крошечных мирков, по существу отгороженных от «большого мира», во всяком случае, сохранивших с ним очень ограниченные связи (в основном формальные, не затрагивающие по-настоящему души).

Можно набросать примерные характеристики таких мирков. Стиснутые невидимыми границами, усекаются – как следствие – действительная активность (не путать с внешней, изображаемой, механической, количественной), число совершаемых действий (имеющих значительные последствия для окружающих), персональный вклад в жизнь и деятельность общества, способность проникать в суть вещей – взамен последней приходит свойство смотреть сквозь предметы, а не внутрь их, то есть смотреть и не замечать, переводить своё восприятие в формальную плоскость, раз уж значительная часть вселенной оказывается «потусторонней», чужой. Отрезанный мир – «заграница» – формализует любые контакты с ним.

Решения, принимаемые в своём мини-пространстве, нередко оказываются неверными, искажёнными, как минимум из-за недостатка информации и подавленном стремлении её получать в необходимом и достаточном количестве. Соответственно велик субъективный фактор, когда разум замещается эмоциями (возможно, на подсознательном уровне). Положительные моменты здесь лишь в том, что принимаемых решений обычно бывает мало и они затрагивают относительно поверхностный круг вопросов.

Ограничение комплекса действий, направленных вовне – за пределы своего мирка, уменьшает движение, в данном случае движение как таковое, в обобщённом смысле. Конечно, размышляя на эту тему, мы не имеем в виду походы за кофе в рабочее время и пробежки по заводскому двору. Движение здесь рассматривается с сущностной, а не формальной точки зрения, – в соответствии со своим «выхлопом», последствиями, эффективностью, объёмом произведенной полезной работы (да и работа оценивается не с количественных, а качественных позиций, с учётом её индивидуальной и социальной ценности и уровня организации). Читатель-физик сказал бы по-своему: кинетическая энергия в данном случае сокращается, а потенциальная, наоборот, растёт. Потенциальная энергия – энергия покоя свидетельствует о внутренней напряжённости в системе, хаотичном, суетливом, незначительном перемещении составляющих её частиц, их скрытом «дрожании», ну а в случае с системой человек – о психологическом «перегреве», склонности к сублима ции в нечто «горяченькое», что доступно урезанному восприятию и не выходит за пределы индивидуальных мини-пространств.

В результате между людьми появляется некий аналог армейских неуставных отношений – только на гражданский манер. Конечно, под «неуставными отношениями» подразумевается не только и не столько дедовщина в её классическом варианте, сколько отсутствие взаимопонимания, дружелюбия, простого человеческого участия и, кроме того, раздробленность (когда каждый сам за себя и только для себя), желание «наехать» друг на друга, «подколоть», подсидеть, подставить, нередко – навязчивая потребность в создании врага, по крайней мере, соперника – «того, кто не с нами».

На практике это может выражаться в предвзятом отношении к некоторым коллегам, подозрительности, мелочных придирках к ним, бессознательном контроле за их словами и выражениями, заведомо негативной оценке многих их действий, отводе от «ответственного участка работы» (например: почему Ивановой дали лишние полставки, когда все знают о её нерасторопности и безответственности?!), неверии в людей и пренебрежении к ним, наконец, прямых и косвенных доносах. Отсюда вытекают ведомственные интриги, распространение негативной информации, слухов и домыслов, неправильная трактовка чужих намерений и поступков. Поскольку такое явление не одностороннее, а многостороннее, в организации формируется своего рода игра – не слишком приятная для всех её участников. Как правило, в этой игре не бывает ни победителей, ни побеждённых.

Существуют ли взаимопомощь и взаимная поддержка в подобной организации? Да. Но обычно они затрагивают «своих», лояльных – в рамках узких группок и группировок, которые, впрочем, на деле неустойчивы и ненадёжны.

Природа указанной выше игры в соперничестве между собой всех (или почти всех) имеющихся индивидуальных мини-пространств. Странное дело – соперничают в данном случае не люди. О соперничестве людей можно говорить в организациях иного типа, где уровень поощрения сотрудников, включая и материальный аспект, достаточен для возникновения и становления корпоративного духа. В этих организациях – одно большое пространство на всех, а вовсе не совокупность разрозненных маленьких:

Почему же в малобюджетных (с точки зрения заработка) организациях соперничают между собой не люди, а мини-пространства? Ответ прост: личность всегда адекватна своему психологическому пространству – в той же мере, как и пространство адекватно личности. Постоянное усечение потребностей, деятельности, активности, собственной ценности и полезности, получаемой и исходящей информации, индивидуального вклада – и желания всё время увеличивать вклад по сути ведут к утрате ряда уникальных черт, их стиранию и как следствие к нивелированию личности. Уменьшается вселенная – уменьшается и то внутреннее, что делает нас неповторимыми. Поэтому в конце концов человек становится настолько мал, что заметить его можно лишь по тому месту, которое в общем мире занимает его «мыльный пузырь» – крошечная эмоциональная, душевная и умственная оболочка-сфера, периодически напоминающая о себе (если её задеть случайно).

Деньги в виде заработка в данном случае не более чем показатель, или один из показателей, нашей «психологической массы». Соответственно и денежные единицы могут быть субъективно «длиннее» и «короче». Предельно малой массе соответствуют чуть ли не бесконечные деньги, когда «в чирикΏ] вмещается целый мир».

Увы, нарисованная выше система – состоящая из плохо совместимых друг с другом мини-пространств – существует на практике ради самой себя ввиду своей низкой эффективности и перегруженности аберрированными (не адекватными, не нормальными, намеренно усложнёнными) играми. Интриги и аберрации в значительной степени поглощают ту энергию, которая сама же система и вырабатывает. Поэтому её реальный, а не мнимый, вклад в общее дело настолько условен, что воля каждого принимать его или не принимать. Видимо, было бы преувеличением сказать, что такая система не даёт миру совсем ничего; но производительность её, если она и есть, всё-таки копеечная.

Это проявляется в том, что при исчезновении подобной системы общество быстро приспосабливается к изменившимся (?) условиям, самоорганизуется и действует в дальнейшем таким образом, как если бы никогда ничего не исчезало.

Почему человек, попавший в жернова мало платящей организации, оказывается рабом обстоятельств, не способным ни на что повлиять и ничего изменить? Что держит его в штатном расписании?? Какие невидимые нити привязывают его к работе, которая заведомо обесценивает индивидуальный вклад???

По-видимому, здесь надо выделить две основные причины, переплетающиеся между собой и проникающие друг в друга. Во-первых, это втягивание в игру, которое на практике незаметно и порой вовсе не ощущается в таком качестве. Втягивание есть принятие условий игры и увлечение ею в надежде на [химерическую] победу. Пример: один из коллег, по нашему мнению, перебежал нам дорогу и ставит себя в коллективе таким образом, что обесценивает нас как субъект деятельности (о качестве и эффективности нашей деятельности мы обычно, сохраняя свою психику, не задумываемся). Подсознательно мы расцениваем это как вызов, и всё наше существо стремится доказать ошибочность, неуместность происходящего. Процесс доказательства – он же самоутверждение личности, которой на самом деле может уже и не быть, – захватывает нас в такой мере, что на жертвенный алтарь мы готовы положить себя целиком. Важнее здесь окажутся не наши профессиональные способности и выполнение нами должностных функций, а чувство маленько го успеха на пути к обузданию нежелательной для нас ситуации. Бросить это на полдороги выше наших сил. Иногда мы даже помыслить не можем об уходе на какую-либо другую работу, ибо это значило бы подсознательно расписаться в очевидном поражении и, тем самым, принять обесценение себя.

Я докажу, я покажу – эти редко высказываемые вслух слова являются мощнейшим мотиватором часто бессмысленных на деле действий.

Но опасен не только кажущийся проигрыш, но и кажущийся выигрыш. Человек, достигший некоторого иллюзорного триумфа, пребывает в состоянии самоуспокоенности и удовлетворённости, что тоже не располагает к перемене мест.

Если же в какой-то период времени ничего не происходит – ни внутренней борьбы, ни интриг, у сотрудника появляется блаженное ощущение отсутствия дискомфорта. Мол, отстали от меня и ладно, теперь хоть полной грудью подышу. Тоже слабый стимул для перехода.

Теперь о другой причине, – которая «во-вторых». Долгое пребывание в узком пространстве (можно сказать, в ином измерении), изолированном от «большой вселенной», приводит к известной боязни всего, что приходит «оттуда», извне. Или, по крайней мере, настороженности по отношению к «неизведанному». Понятное дело, человек утрачивает контакты с тем, что может свободно обходиться без него. В результате притупляется чувство реальности, «чужой мир» кажется ирреальным. Как же можно идти туда, где всё так ненадёжно, непонятно, спонтанно, где не знаешь, чего ждать? Спокойней сохранять status quo… В жизни это называется привычкой. Пушкин писал: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Привычка является идеальным наполнителем пустоты, остающейся после усечения активности, уменьшения количества и качества движения, работы, действий.

Но мы можем не только неверно оценивать «иное, чуждое пространство». Часто мы неверно оцениваем себя, свой потенциал. Раз общество не желает принимать наш вклад, следовательно, мы не стоим того, на что первоначально рассчитывали. Польза от нас сомнительная… И мы не рискуем предлагать себя за пределами организации, к которой вроде привыкли, точнее сказать, приспособились. Отсюда извечный, мучающий нас вопрос: да кто же меня возьмёт?

Утрата реальности, увы, идёт на всех направлениях…

Дополнение А. Сказанное выше применимо к типичной организации, держащей сотрудников на голодном пайке. Однако бывают организации и нетипичные. В этом случае см. заключительный абзац первого звена – насчёт человека творческого, поэта, либо любого другого созидателя, отдающего себя обществу и получающего взамен не только звонкую монету.

Организации с быстрой сменяемостью кадров и преобладанием внештатного персонала также не могут быть в полной мере отнесены к рассматриваемому образцу (у них есть свои особенности, здесь не обсуждаемые).

Дополнение B. Содержание данного звена, как, впрочем, и других звеньев, в ряде случаев может отторгаться типичным представителем описанной типичной организации. Полное неприятие этих размышлений характерно, прежде всего, для людей, от которых в той или иной степени зависит размер заработков. Оно и понятно: аппарат оправдательного мышления заставляет отстаивать свои действия, намерения даже тогда, когда они объективно нерациональны. А т.н. «закон мухи» (его мы рассмотрели отдельно) запрещает применить сказанное к себе.

Дополнение C. Тот же аппарат оправдательного мышления – неотъемлемое свойство психики человека – отвечает ещё за одну позицию, нередко встречаемую в описываемых моделях. Если спросить у мало получающего работника, чем обусловлен его выбор, можно услышать в ответ: «Кто-то же должен здесь работать!» Нетрудно догадаться, что такая показная жертвенность на деле призвана завуалировать смятение ума и чувств, перевести внимание от личных неудач к чисто рабочим проблемам. Худший из видов самообмана! Как же сильно нужно не уважать себя (и других), чтобы рассказывать подобные сказки! В самом деле, если больше некому заняться социально не востребованным делом, то почему бы не вам?.. [Переход к звену №5].

Звено №5

Давайте представим себе страну, сплошь состоящую из рассмотренных нами организаций. Иными словами, бедную, даже беднейшую страну, в которой заработки граждан запредельны – имеется в виду нижний предел, самый нижний из всех возможных. И представим её не отстранённо, так сказать, снаружи, а именно изнутри, – если, конечно, не боимся совершить мысленное путешествие в ад.

Главной и характерной чертой этой страны будет наличие избыточной потенциальной энергии при недостатке кинетической. Что имеется в виду? Что внутреннее напряжение в обществе – и «внутри» каждого члена общества – относительно велико, а внешнее движение (читай: развитие) предельно мало. Чтобы страна двигалась вперёд, необходимо большое число созидательных, упорядоченных, целенаправленных действий со стороны значительной части населения, массовая активность, прежде всего, в социальной и деловой сферах. В этом направлении находит свой выход энергия – в данном случае кинетическая (энергия движения).

Но если вся деловая, социальная, политическая структура общества представляет собой совокупность организаций того типа, который мы обсуждаем в этом эссе, то получается, что энергия, вырабатываемая её сотрудниками, уходит на аберрированные игры и внутренние «разборки». И в результате на движение вперёд просто не остаётся ресурсов. Следовательно, такая энергия приобретает характер потенциальной (энергия покоя), и направлена она не вовне, а вовнутрь. Как известно, живая система, в которой преобладает потенциальная энергия, сжигает саму себя. Её нерастраченный потенциал зачастую используется для самоубийства.

Для бедного общества, чаще всего топчущегося на одном и том же месте в истории, существуют лишь два состояния – стабильное и нестабильное. Стабильное предполагает иллюзорно мирную жизнь, когда всё внешне вроде бы спокойно и привычно. Транспорт кое-как ходит, дороги иногда подлатывают, сельское хозяйство сводит концы с концами, мелкие лавочники обеспечивают незначительный уровень продаж, конторы спустя рукава работают, взятки даются и берутся тут и там, правительство постоянно говорит о великих свершениях, потому что без этих высокопарных слов картина получилась бы совсем уж неприглядная. Но внутреннее «дрожание», накопившаяся злость, желание выплеснуть из себя что-то, о чём сам имеешь смутное представление, никуда не уходят. Они реализуются в клановой грызне и неприязни к «инородцам», в уличной преступности и армейской дедовщине, в садизме полицейских и жесточайших драках пацанов, в алкоголизме и наркомании, наконец, в тягостной семейной атмосфере, с её господством старших на д младшими, произволом «отцов семейств», отсутствием интимности между родными. Насилие в семье, увы, становится нормой.

Нестабильное состояние меняет всё с точностью до наоборот. Развал транспорта, сельского хозяйства, торговли, уничтожение дорог и вынужденное снижение коррупции соседствуют с окрылённостью людей в ряде вопросов, их сплочённостью на баррикадах, взаимопомощью, желанием защитить слабых, спасти свою семью, проявив непривычно много заботы о ней. Что поделаешь, – революции, путчи, бунты, восстания, гражданские войны… Всё страшное и мутное, что сидело до сих пор в душе, выходит наружу именно в такой – военизированной, гневной и, вместе с тем, противоречивой, местами даже благородной форме.

Но разница между обоими состояниями на самом деле невелика. Потенциальная энергия – она и есть потенциальная энергия. Крайности сходятся, говорят. И в любом случае в основе всей этой изощрённой схемы будет лежать одно – маленькая (по сути, не по форме), типичная и безликая организация, никогда не платящая людям то, что по идее надо бы заплатить.

Умственное, духовное, психологическое пространство общества, где господствуют подобные организации скупых, обычно оказывается очень малым. Малость эта проявляется в полном невежестве во всём, что выходит за пределы весьма узкого круга повседневных вопросов. Приземлённость – вот самое точное определение характера души и интересов большинства населения, образующего этот мир. Их вселенная будет миниатюрной, убогой, карикатурной вселенной, в которой нет места слишком дальним звёздам.

Впрочем, и малость пространства здесь – понятие относительное… Скорей уж можно вести речь о совокупности разрозненных малых пространств, порождённых на свет в каждой конкретной крошечной мини-организации. На этот счёт смотрите сами рисунок – единственный рисунок в этом эссе, помещённый выше.

Чем богата страна с заблокированным движением вперёд, так это интригами. О-о, интриг здесь будет огромное разнообразие! Начинаются они с семьи (рода, племени), где ради поддержания чести, как её понимают в этом обществе, и родовой фамилии люди готовы пойти на преступление, обман, насилие, подлог; типичный пример – козни какой-нибудь свекрови, стоящей на страже своей общины и готовой сожрать невестку «для счастья детей». Далее идут внутриклановые и межклановые выяснения отношений, щедро сдобренные почвой трайболизма (регионализма). Не отстают от них на предприятиях и в государственных заведениях, где сведение счетов на самых разных уровнях превращается в национальный вид спорта. Можно также вспомнить грубые и неприкрытые «разборки» между местными компаниями – последним очень хочется представить эти «разборки» как нормальный процесс здоровой конкуренции, с чем западные бизнес-специалисты решительно не согласны. Наконец, нельзя забывать и о яростной грызне властей предержащих – грызне отвратительно некультурной, принимающей абсолютно нецивилизованные формы, с драками, ударами исподтишка, силовыми наездами, отстрелом неугодных. Всё вместе (вся система) представляет собой некий скрытно бурлящий котёл, поглощающий в себя то, что при иных условиях могло быть использовано для созидательной деятельности.

И везде – везде, на всех уровнях и направлениях! – мы столкнёмся с организацией, описанной в настоящем эссе. Назовём её семьёй общинного типа, кланом, офисом с примитивной организацией труда или так называемой «политической партией» (в кавычках, ибо неразборчивость в средствах и неразвитость правовой и политической культуры превращают данные партии в придаток избранных групп, удобный аппарат решения узких вопросов). Везде составляющие частички этих организаций будут служить – не работать, а именно служить – впроголодь, якобы за какую-то никому не ведомую идею, делая вид, что иначе не будет крутиться Земля.

Конечно, вклад такой страны в дело мирового сообщества окажется грошовым, мизерным. Рискнём предположить, что если подобную страну «заклинит» во времени – во вчерашнем дне, например, и мир, проснувшись на утро, озадаченно попробует её отыскать (понятное дело, безуспешно), то ничего особенного для человечества в конечном счёте не произойдёт. Очень быстро вся мировая система самоорганизуется, приспособившись к жизни без тех, других. Тех, кто перестал существовать ещё раньше.

Итак, чтобы спуститься в небытие, нужно просто сделать первый шаг – смириться с воцарением на престоле маленькой зарплаты. И позволить ей определять образ мышления, образ жизни, образ действий. Именно она является сперматозоидом, оплодотворяющим яйцеклетку – психику «среднего человека», которая, в свою очередь, является кирпичиком коллективной психики. Пустите маленькую зарплату в свой дом! Чтобы навсегда забыть о величии и красотах свободной вселенной.

* * *

…Недопитый кофе давно остыл. Тьма за окном навевала грустные мысли. Мы сидели на кухне, я и моя приятельница, и она, не глядя на меня, задумчиво обводила пальцем узоры на постеленной на столе клеёнке. На душе было снежно и холодно, как этой зимой, как в этой стране… Вдруг женщина, словно очнувшись, решительно вскинула голову.

– Я всё поняла, – сказала она. – Я всё поняла. Я перешагну через себя и уйду на другую работу. В принципе у меня есть одна задумка – давно хотела её реализовать… Спасибо тебе, что меня надоумил!

– Пожалуйста, – ответил я. – Всегда рад посодействовать.

Она выглядела взволнованной, возвышенной и окрылённой.

…Конечно же, никуда со своей работы она не ушла.

Февраль 2006 года

г.Бишкек


Олег Бондаренко