Всё клетчатое

…Но почему-то в Валерию никто не влюблялся. Она ничем не плоха, она не хуже журнальных и телевизионных девушек, она даже остроумна. Она даже оригинальна! Не оригинально разве, что Валерия сама подходит к мальчикам? Сама приглашает их танцевать, сама назначает свидания… И мальчики несутся стаями к ней, стуча рифлеными подошвами, размахивая длинными нашампуненными волосами. Все получается у Валерии, не получается влюбить кого-нибудь в себя. ---

А хочется. Все вокруг что-то переживают, а она – ничего, одни унижения. Да какие унизительные! Вот последнее унижение. Ох, не хочется вспоминать даже. Все одинаково: мальчики охотно берут Валерочку в постель, но неохотно – в жизнь. А ей-то хочется ходить не в одиночку по жизни, а крепко с кем-то за руку. И после такого унижения (вспоминать не хочется!) Валерия решила вот что: просто жить без мальчиков. Они ее не любят, и она их не любит. Пошли вон! Много других интересностей в жизни, например, история древнего мира. Не смейтесь! Она решила быть умненькой-разумненькой студенткой и выбрала профессора, преподавателя древней истории – радовать его. На каждом занятии она радовала профессора вопросами и древними знаниями: в конце концов ей и самой стала интересна эта наука. Ведь верно? Человек только и делает, что спасается от скуки. И если голова не хочет увлекаться мальчиками, она тут же находит другое увлечение: чем умнее голова, тем скорее она умеет чем-то заинтересоваться. Может быть, это и есть главное свойство умной головы – находить в жизни интерес. Кому интереснее жить, тот и умнее. ---

Подступал приятный теплый вечер. В сквере около университета сидит на лавочке наша Валерия – белый свитерок в обтягульку, короткая бежевая юбка в рыжую шотландскую клетку, шляпа в такую же клетку. На раскрытую «Историю древнего мира» падают с клена листья – рыженькие. Мимо идут два мальчика: один не очень, а другой – очень! Светлый весь! Белый свитер, брюки-какао в клетку-кофе и шарф-кофе в клетку-какао. Если б мужчины знали, как легко заинтересовать умную девушку! Оденься чуть пристальней, чем все остальные, дай знак своей одеждой: я – думаю! я – люблю думать! я думаю даже о своей одежде!.. Мальчики сели к Валерии на лавочку. Раньше она обязательно сказала бы клетчатому: «Мы что, идем фотографироваться на обложку?». То есть, сама бы оригинально с ним познакомилась. А тут – продолжала учебник читать. «Нам с вами надо сфотографироваться!» – засмеялся клетчатый, и так белозубо, светлоглазо, что и Валерия засмеялась. Поговорили. Оказалось, мальчики тоже студенты, у клетчатого своя квартира, и как раз сегодня там вечеринка. Пойдете, Валерия? Валерия согласилась на вечеринку. А что? Ее зовут, она только соглашается, да и то не с разбегу, не очень охотно. Она ж дала себе клятву никогда больше не делать первого шага; пусть мужчины догоняют, а она будет убегать. Это такая древняя история, что лучше тут не оригинальничать, наверно. Когда догоняет женщина, мужчина просто пугается… Клетчатого мальчика звали по фамилии, так всегда бывает, когда фамилия короткая. Разгон. Красиво. Опасно. И, представьте себе, Разгон сразу, с разгону, стал обнимать Валерию взглядом, так они шли по городу, так в такси ехали. Неужели столь важно убегать от мужчины; даже мысленно? Идти с ним вроде бы, а мысленно – убегать? Неужели он чувствует это и на всякий случай обнимает взглядом, чтобы не убежала девушка? По дороге обменивались улыбочками. Их хватает, если вы нравитесь друг другу. Разгон ей очень нравился. В нем было именно столько женственности, чтобы быть подругой, и именно столько мужественности, чтобы этой подругой не быть. То есть, он может сидеть с тобой в кафе, читать стихи, а потом встать и врезать какому-то хаму, который громко выражается отнюдь не стихами; потом сесть и дальше нежничать. В подъезде Валерия дважды запнулась на своих пятисантиметровых платформах, чуть ногу не вывихнула. Она знала, что происходит: влюбилась! Влюбилась и готова остаться на ночь.

…В квартире Разгона было дымно, громко и народно. Народу было человек пятнадцать, большинство девушек. «Все в джинсах», – обрадовалась Валерия. Она давно сообразила: если надела штаны, то наполовину скрыла свою женственность. А смысл? Разве не глупо наряжаться, тратить деньги, чтобы вместо загорелых ножек у тебя торчали две синие трубы? И мужская ширинка посередине. Да, бедра обтянуты, но их можно обтянуть и юбочкой.

Очень надеялась Валерия на томные нежные танцы: так и начинается обычно все… Ведь танцы – узаконенные объятия. У нее даже кончики пальцев закололо – так хотелось погладить по волосам этого улыбчивого, Разгона.

Но улыбчивый с кем-то говорил, кого-то обнимал на ходу, кому-то – да–да - улыбался, а про Валерию, кажется, забыл. Она сидела на корточках, покусывая кожурку от съеденного мандарина. Потом ее пригласили, конечно, танцевать – кто-то несветлый, неклетчатый, неулыбчивый.

Потом она вышла в подъезд, вышла из подъезда… Постояла в одиноком одиночестве... Ровно пять минут.

И опомнилась. Она же больше не догоняет мальчиков, она убегает!

Вот же что получается, – думала она по дороге, стуча своими платформами порешительней, чтобы не захотелось вернуться назад, – как только перестаешь убегать, тебя перестают догонять. Всемирный закон двоих. ---

Надо сказать, убежала Валерия честно. Мальчики не знали ее телефона, фамилии, адреса. Только университет. Но кто ее будет караулить каждое утро у входа? Нереально.

И все-таки она осматривала цветущие университетские окрестности – клумбы, клумбы, клумбы, лавочки пустые. Ничего клетчатого. ---

В субботу вдруг стало пусто на душе. Если представить, что душа – это клумба цветочная, на ней растут нарциссы предвкушения, тюльпаны веры, пионы нежности, георгины страсти и розы верности, то оказалось, что все цветы сорваны, осталась пустая серая клумба.

И так захотелось посадить хоть цветочек. Хоть что-то пусть растет, одуванчик хоть однодневный. Ну и решила она позвонить преподавателю древней истории. Когда услышала в трубке его голос, в общем-то, недревний, сорокалетний, вполне неженатый, заинтересованный – сказала: «Вы извините, Андрей Андреевич. Вы не могли бы пригласить меня к себе? Сейчас».

Профессор помолчал… Поэкал-поэ-э-экал, ответил, наконец:

– Э… Э… Я бы мог, конечно, вас пригласить. Но точно знаю, что вы об этом пожалеете. Извините. – И прекратил разговор, первый невежливо повесил трубку.

Вот так. Никаких одуванчиков! ---

А в воскресенье Валерия придумала съездить на книжную ярмарку, просто погулять. Вышла из дому в черных джинсах, в сером свитере – совсем никакая; и даже без блеска на губах. Хотелось быть незаметной, коротконогой в кроссовках, хотелось приучать себя к одиночеству.

На ярмарке оказалось неожиданно многолюдно и, представьте, люди были в основном молодые. Они ходили от одного прилавка к другому, листали книги волнующимися пальцами, покупали счастливо.

Валерия тоже поприглядывалась к книгам, но ни одна ее не поманила. Открывала, листала, честно читала полстраницы в конце, полстраницы в середине – нет, не про Валерию написано. А нужна была книжка про Валерию; каждый ищет книгу про себя.

Вот советы: «Как найти мужа», «Как очаровать его»… Все книги про то, как искать любовь, а Валерии надо – как не искать. Зачем кого-то искать? Если бы Валерия не могла быть счастливой сама по себе, она бы и родилась вместе с тем необходимым человеком, сросшаяся. Вот не может она жить без глаз, рук и ног – с ними и родилась. Значит, необходимый набор уже есть, надо научиться им пользоваться. Особенно головой.

Некое издательство продавало книгу Ленина Владимира Ильича. Тоже писатель. Валерия взяла, открыла, полистала. О, какое название: «Шаг вперед, два шага назад». Вот так надо с мужчинами обращаться. Он зовет - ну, сделай шаг вперед. А потом два шага назад.

Тут Валерия увидела огромную очередь; оказалось, за автографами к Эдварду Радзинскому. Хороший способ скоротать еще час бесконечного воскресенья, хороший подарок папе, он любитель этого писателя.

И вдруг кто-то взял Валерию за руку. Кто-то взял – и не отпускает. И говорит:

– Ну, всё. Теперь тебя никуда не отпущу.

Она оглянулась взбешенно: что за шутки? Уж вроде так серенько оделась, и все равно пристают!

Оказалось – не шутки. Оказалось, стоял перед ней, держал ее за руку этот противный, давно забытый… Разгон, кажется, фамилия его. И рад, рад, он рад ей, он светло-светло улыбается. Тоже в серых брюках, в черной куртке. Ничего клетчатого.

Светлана Ермакова

Авторы ведут форумы:

http://pravdaforum.port72.ru/phpBB2/
http://www.tsogu.ru:9080/razgovor/Questions/

Instagram: @alexandr__zubarev