Разновидности двойной связки

« Собираешься ли ты сначала накормить кур или свиней, а потом, хочешь ли ты наполнить сначала дровяной ящик, или накачать воду для коров? »

Тогда я понимал это лишь в том смысле, что отец представляет мне выбор: как личность, я имел первичную привилегию решать, какую работу я выполню сначала. В то время я не понимал, что эта моя первичная привилегия полностью основывалась на вторичном принятии мною всех указанных задач. Поскольку мне дана была эта первичная привилегия определять порядок выполнения задач, я бездумно считал себя обязанным выполнять все эти задачи. Я не понимал, что принимаю тем самым определенную позицию в двойной связке. Задачи надо было выполнить: нельзя было избежать того факта, что на кухне требовались дрова, чтобы сварить мне завтрак, и что коровам надо было пить. Это были фактические обстоятельства, против которых я не мог возмущаться. Но у меня была глубоко важная привилегия решать, в качестве индивида, в каком порядке я должен исполнить и исполню все эти вещи. Понятие двойной связки от меня ускользало, хотя я часто удивлялся, почему я как будто предпочитаю « собирать » картофельных жуков или окучивать картошку, вместо того чтобы играть.

Мое первое отчетливое воспоминание о намеренном применении двойной связки относится к раннему детству. Однажды зимой, когда температура была ниже нуля градусов, мой отец вывел теленка из хлева к поилке. Когда тот напился, они повернули назад к хлеву, но при входе теленок уперся ногами. И несмотря на отчаянные усилия отца, тянувшего за веревку, он не мог сдвинуть теленка с места. Я был на улице, играл в снежки и вовсю смеялся, увидев происходящее. Тогда отец предложил мне самому попробовать втащить теленка в хлев. Поняв ситуацию как бессмысленное упрямство теленка, я решил дать ему полную возможность сопротивляться, поскольку он этого, по-видимому, хотел. Соответственно, я предложил теленку двойную связку, схватив его за хвост и принявшись оттаскивать его от хлева, в то время как отец продолжал тянуть его внутрь. Теленок быстро сделал выбор: он стал сопротивляться более слабой из двух сил, и втащил меня в хлев.

Когда я подрос, я стал применять двойную связку отца, с ее выбором вариантов, к моим ничего не подозревавшим братьям и сестрам, чтобы они помогали мне на ферме в разных хозяйственных делах. В школе я использовал тот же подход, тщательно разработав порядок выполнения домашних заданий. Я наложил двойную связку на самого себя, решив сначала делать задание по бухгалтерии (которая мне не нравилась), а потом, в виде вознаграждения, по геометрии (которую я любил). Я предоставлял себе вознаграждение, но двойная связка была устроена так, чтобы выполнить все задания.

В колледже я все больше интересовался двойной связкой, как мотивирующей силой для себя и для других. Я начал экспериментировать, предлагая товарищам по классу выполнить сразу две задачи – каждую из которых в отдельности, как я знал, они бы отвергли. Но если я предлагал их таким образом, что отказ от одной из них зависел от выполнения другой, то их можно было побудить выполнить ту или другую.

Затем я принялся читать автобиографии множества людей и обнаружил, что этот способ управлять поведением стар, как мир. Этот вид психологического знания был, собственно, общим достоянием, и никто не мог претендовать на его открытие. Попутно, с развитием моего интереса к гипнозу, я начал понимать, что двойную связку можно использовать многими разными способами. В гипнозе двойная связка может быть прямой, непрямой, очевидной, неясной, или даже незаметной.

Я обнаружил, что двойная связка – это сильное орудие, но обоюдоострое, и потому опасное. В отрицательных, навязанных или конкурентных ситуациях двойная связка приводит к печальным результатам. Например, в детстве я знал, в каких местах лучше росли ягоды. Я предлагал товарищам показать эти места при условии, что получу все, что наберу сам, и половину того, что наберут они. Они охотно принимали эти условия, но потом очень досадовали, увидев, как много досталось мне. В колледже я интересовался дискуссиями, но когда я пытался применить двойную связку, то всегда проигрывал. После дискуссии судьи каждый раз подходили ко мне и говорили, что в действительности я победил, но вызвал у них такую враждебность, что они не могли помешать себе проголосовать против меня. В результате я ни разу не попал в дискуссионную команду колледжа, хотя моя кандидатура часто предлагалась. В этих дискуссиях я заметил, что аргументы типа двойной связки приводили к неблагоприятным реакциям, когда эти двойные связки действовали в мою пользу, и против моего оппонента. Я понял, что компетентный спорщик – то тот, кто с помощью двойной связки сначала предоставляет оппоненту преимущество, а уже потом, когда тот воспользуется им, опровергает его.

Я не очень скоро понял, что если двойная связка используется для получения личного преимущества, то она приводит к плохим результатам. Но когда двойная связка применялась в интересах другого лица, она могла доставить прочное благо. Поэтому я широко практиковал ее в интересах моих товарищей по комнате и по классу, а также моих преподавателей, зная, что в конечном счете буду применять ее, чтобы помочь пациентам.

Когда я профессионально занялся психиатрией и начал эксперименты с гипнозом на уровне клиники (основательно освоив перед этим экспериментальный уровень), двойная связка стала у меня широко применяемым приемом для вызова гипнотических явлений и терапевтических реакций.

В сущности, двойная связка дает иллюзорную свободу выбора между двумя возможностями, ни одна из которых субъективно не желательна для пациента, но обе в действительности необходимы для его благополучия. Пожалуй, простейший пример – это когда дети не хотят идти спать. Если им велят укладываться в постель в 8.00 вечера, у них возникает ощущение, что их принуждают. Но если спросить тех же детей:

« Хочешь ли ты идти спать без четверти восемь, или ровно в восемь? » ,

то подавляющее большинство реагирует на это, выбрав « добровольно » последнее время (что в действительности имелось в виду). Но независимо от того, какое время выберут дети, они обязуются идти спать. Конечно, дети могут сказать, что они вообще не хотят ложиться спать, на что можно применить другую двойную связку:

« Ты хочешь принять душ перед сном, или просто надеть в ванной пижаму? »

Последний пример иллюстрирует применение двойной связки non sequitur. Обычно принимается меньшее из двух зол. Но любой выбор означает, что придется идти спать, что – как дети знают по долгому опыту – все равно неизбежно. У них есть ощущение свободного выбора, но их поведение предопределено.

Психиатрические пациенты часто оказывают сопротивление и сколь угодно долго удерживают нужную терапевту информацию. Заметив это, я настойчиво убеждаю их не раскрывать эту информацию на этой неделе – я даже настаиваю, чтобы они удержали ее до конца следующей недели. Поскольку у них сильное субъективное желание сопротивляться, они не в состоянии правильно оценить мои уговоры: они не понимают, что это двойная связка, требующая от них одновременно сопротивляться и уступить . Если их субъективное сопротивление достаточно сильно, то они могут воспользоваться преимуществом двойной связки, чтобы немедленно раскрыть вызывающий сопротивление материал. Тем самым, они одновременно достигают обеих целей: коммуникации и сопротивления. Пациенты редко распознают применяемую к ним двойную связку, но часто делают комментарии, как легко у них получается коммуникация, и как они справились со своим чувством сопротивления. В приводимых далее случаях читатель может усомниться в эффективности двойной связки, поскольку он находится в действительности на вторичном уровне, всего лишь читая о ней. Но пациенты, приходящие к терапевту с множеством эмоциональных нужд, подвергаются двойной связке на первичном уровне: обычно они не способны интеллектуально анализировать двойные связки, которые определяют, таким образом, структуру их поведения. Использование двойной связки весьма облегчается гипнозом, который сильно расширяет разнообразие способов ее применения.

Случай

Мужчина 26 лет со степенью магистра психологии неохотно обратился к автору этих строк за гипнотерапией, выполняя категорическое требование своего отца. Его проблемой была привычка кусать ногти, начавшаяся в четырехлетнем возрасте, с целью избежать ежедневных упражнений на пианино, продолжавшихся 4 часа в день. Он прокусывал ногти до мяса, так что они начинали кровоточить, но мать его не обращала внимания на окровавленные клавиши. И он продолжал играть на пианино и кусать ногти, что превратилось у него в неконтролируемую привычку. Он был очень недоволен, что его послали к гипнотерапевту, и открыто об этом говорил.

Сначала я заверил его, что его раздражение оправдано, но сказал, что меня удивляет, как он мог сам себя фрустрировать таким образом в течение долгих 22 лет. Он удивленно взглянул на меня, и я объяснил:

« Чтобы избавиться от игры на пианино, вы прокусывали себе пальцы до мяса, пока это не превратилось в непреодолимую привычку, хотя вы на самом деле хотели иметь длинные ногти. Иначе говоря, в течении 22 лет вы буквально лишали себя удовольствия откусить приличный кусок ногтя, такой, чтобы в самом деле было приятно схватить его зубами » .

Молодой человек рассмеялся и сказал:

« Я понимаю, что вы со мной делаете, вы ставите меня в такое положение, чтобы я захотел отрастить себе достаточно длинные ногти и получал настоящее удовольствие, откусывая их, отчего мое напрасное покусывание будет меня еще больше фрустрировать » .

После дальнейшего полуюмористического обсуждения он признал, что не уверен, действительно ли он хочет подвергнуться формальному гипнозу. Я согласился с этим, решительно отказавшись предпринять какое-либо формальное усилие. Это составляло обращенную двойную связку: он просил о чем-то, но не был уверен, действительно ли этого хочет. Ему в этом отказали. Поэтому он должен был теперь этого хотеть, поскольку мог безопасно этого хотеть.

В последовавшем затем разговоре, однако, у него поддерживался напряженный интерес, а его внимание было жестко фиксировано , так как ему было сказано, всерьез и намеренно, что он может отрастить себе один длинный ноготь. Он может бесконечно гордиться тем, что этот ноготь становится достаточно длинным, чтобы его приятно было кусать. Но в то же время он может фрустрировать себя в свое удовольствие, напрасно грызя жалкие кусочки ногтей на девяти остальных пальцах. Хотя при этом не был наведен формальный транс, его реакция напряженного внимания свидетельствовала, что он находился в том « обычном повседневном трансе » , который вызывается любой захватывающей деятельностью или разговором.

Внушение в легком трансе усиливалось тем, что я выводил клиента из этого состояния случайными несущественными замечаниями, а затем повторял инструкции. Какова цель этой меры? Если вы мимоходом повторяете внушения, когда клиент находится в бодрствующем состоянии, но сразу же после того, как он их услышал в трансе, то пациент говорит себе: « Да, да, я уже знаю это, все в порядке » . Говоря себе нечто в этом роде, пациент делает в действительности первый важный шаг к интернализации и усилению внушения, как аспекта его собственного внутреннего мира. Именно эта интернализация внушения делает его эффективным фактором в изменении поведения.

Через много месяцев этот пациент снова явился, показывая нормальные ногти на обеих руках. Его объяснение, неуверенное и сбивчивое, тем не менее точно описывает действие двойной связки. Он рассказал:

« Сначала я подумал, что все это просто смехотворно, хотя у вас был серьезный вид. Потом я почувствовал, что меня тянет в две стороны. Я хотел иметь 10 длинных ногтей. Но вы сказали, чтобы у меня был только один, и я, в конце концов, должен был перестать кусать его, чтобы выросло « достаточно для хорошего укуса » . Это мне не нравилось, но я чувствовал себя обязанным это делать, продолжая в то же время грызть остальные ногти. Это болезненно фрустрировало меня. Когда один ноготь начал отрастать, я почувствовал себя довольным и счастливым. Теперь меня особенно раздражала мысль, что я его откушу, но я помнил, что обещал это сделать. Наконец, я обошел эту трудность, принявшись отращивать второй ноготь – так, что у меня оставалось восемь, чтобы грызть, и незачем было откусывать второй длинный ноготь. Не буду надоедать вам подробностями. Все это становилось все запутаннее, и фрустрировало меня больше и больше. Так что я продолжал отращивать все больше ногтей и грызть все меньше, пока не сказал себе: « К черту все это! » Принуждение отращивать ногти и грызть ногти, и чувствовать себя все время фрустрированным было прямо невыносимо. Скажите, какие же мотивы вы заставили действовать во мне, и как они действовали? »

С тех пор прошло больше восьми лет, и этот человек далеко продвинулся в своей профессии. Он хорошо приспособлен к своему окружению, стал моим личным другом, и у него нормальные ногти. Он уверен, что я применил к нему в какой-то мере гипноз, потому что до сих пор помнит « особенное ощущение, будто я не могу двинуться, когда вы со мной говорили » .

Нуль по Фаренгейту – 17,8 ° С. – Прим. перев.

Не следует (лат.) Выражение означает непоследовательность в рассуждении. – Прим. перев.

Превращение чего-либо во внутреннее переживание. – Прим. перев.

Р. Коннер