Александр Kоржаков: ‘O карьере я никогда не думал.’

Из досье.

Родился 31 января 1950 г. в Москве.

В 1967–1968 гг. работал слесарем механосборочных работ второго разряда на Московском электромашиностроительном заводе (МЭМЗ) памяти революции 1905 года.

В 1968–1970 гг. служил в армии, в Кремлевском полку. С 1970 по 1989 г. работал в Девятом управлении (охрана высших партийных и государственных деятелей) КГБ СССР.

В 1971 г. вступил в ряды КПСС. Неоднократно избирался членом партбюро подразделения.

В 1980 г. окончил Всесоюзный юридический заочный институт.

В 1985 г. стал одним из трех телохранителей Первого секретаря Московского городского комитета партии Бориса Ельцина. Поддерживал дружеские отношения с Ельциным и после его отставки, последовавшей в результате решения пленума ЦК КПСС в октябре 1987 г. Был одним из немногих, кто навестил Ельцина в больнице.

В 1989 г. был уволен из рядов КГБ на пенсию «по возрасту и состоянию здоровья». По мнению Коржакова, причиной увольнения явилось сохранение дружеских связей с Ельциным, который в то время был заместителем руководителя Госстроя СССР. После ухода из КГБ работал телохранителем председателя кооператива «Пластик». В том же году подал заявление о приостановлении членства в КПСС и в итоге был исключен из партии c формулировкой «за неуплату членских взносов».

Оставив кооператив, перешел на работу в приемную председателя Комитета Верховного Совета СССР по строительству и архитектуре Бориса Ельцина. Затем являлся помощником Ельцина, возил его на своей «Ниве» после отказа последнего от служебной машины.

В 1990 г. назначен начальником отдела безопасности Председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Ельцина.

С 1991 г. — первый заместитель начальника Главного управления охраны Российской Федерации, полковник.

В 1992 г. Коржакову присвоено звание генерал-майора, тогда же назначен руководителем Службы безопасности Президента РФ. В июле 1995 г. получил звание генерал-лейтенанта.

20 июня 1996 г. указом Президента России был освобожден от занимаемой должности.

С 1997 г. — депутат Государственной думы, а с 1999 г. — заместитель председателя Комитета по обороне.

— Александр Васильевич, сегодня вы депутат Государственной думы, заместитель председателя Комитета по обороне, генерал-лейтенант. Какое звание для вас наиболее значимо?

— Конечно, депутат Государственной думы. Три раза народ мне оказывал доверие! Когда я приезжаю в составе делегации (вместе с членами правительства) за границу, то отмечаю, что депутаты Госдумы всегда вызывают уважение. Избранник народа для демократической страны — высший титул.

— На ваш взгляд, карьера удалась или хочется большего?

— Удалась, куда больше? В свое время я столько власти нахлебался, что она меня больше не привлекает. Самое главное — чувствовать себя свободным человеком, а депутатская карьера это позволяет. Я сам сегодня решаю, какой у меня рабочий график, в какой партии или в какой фракции мне состоять. А вот у Ельцина (хотя я при нем и дошел до генерала) я был несвободен. Иногда меня называют паркетным генералом. Но я прошел через все ступени военной карьеры. Тягот и лишений мне хватило с лихвой.

— Если построить график вашей карьеры, то какая кривая получилась бы, на ваш взгляд?

— Синусоида. Первый большой взлет — когда служил у Андропова в 1982 году, с его смертью — падение. C Ельциным — второй этап удачи: стал заместителем начальника группы его охраны. Этой должности соответствовало звание подполковника. Другое дело, что подполковника мне так и не дали, потому что в тот момент у Ельцина наметился закат карьеры в Политбюро. В 1989 году (когда меня уволили) — еще один резкий провал, гражданская работа. Затем, когда мы стали поднимать Ельцина, я совершил самый большой скачок вверх. Тогда пресса меня очень поддерживала, до сих пор не может забыть этого факта. А в 1996 году — самое оглушительное падение. Кто только меня в тот момент не лягал! НТВ в «Куклах» нас называло ослами, Киселев — черными генералами, а Собчак — бандой четырех. А мы не в состоянии были тогда им ответить. На всех телеканалах интервью со мной запретили. И тут я встряхнулся. Не стал отсиживаться, как Барсуков или Грачев. Ко мне приехала инициативная группа из Тулы и предложила пойти депутатом в Госдуму на место Лебедя, который в ту пору ушел в Совет безопасности. Я съездил в Тулу, город мне понравился — и согласился. Так что падений я не боюсь. Видите, сколько их у меня было!

— То есть вам уже ничего не страшно...

— Раньше я боялся, что моя жизнь закончится слишком рано, что не успею познать чувство деда, когда внуков любишь больше, чем детей. Сегодня у меня трое внучат.

— Ваши родители мечтали, чтобы сын стал инженером. Вы поступили в МЭИ, а потом бросили учебу...

— Родители работали на фабрике и ничего в своей жизни кроме станков не видели. Человек, который ходил со значком технического вуза, пользовался у них наибольшим уважением. А я мечтал стать летчиком-истребителем. Но однажды встретился с отцом школьного приятеля — летчиком, который сказал, что с моим ростом (в седьмом классе я был уже под метр восемьдесят) шансы попасть в военную авиацию невелики.

— Вы бы в гражданскую авиацию пошли…

— Гражданская авиация меня не привлекала, мне нужен был адреналин. Летчик-истребитель, как и мотоциклист, чувствует свою машину, а когда сидишь в огромном лайнере и нажимаешь на кнопочки, нет ощущения полета.

— После службы в армии в Кремлевском полку вы 19 лет проработали в Девятом управлении КГБ СССР. Как вы туда попали?

— Я был спортсменом, играл в волейбол за «Динамо». В то время руководство Кремлевского полка специального назначения решило усилить свои спортивные ряды. Попросили «Динамо» отобрать 30 человек по разным видам спорта для Девятого управления. Так я попал в химвзвод, стал химиком-разведчиком первого класса и одновременно играл за полк в волейбол. На первенствах КГБ мы занимали призовые места. А удачливый спортсмен всегда на виду. Его хочет забрать к себе каждый начальник подразделения. Поэтому, когда наступила пора демобилизовываться, ко мне пришли несколько «купцов» с разными предложениями. Я выбрал подразделение наружной охраны (мы ходили в гражданской одежде и занимались охраной политических деятелей на трассах проезда). Вскоре я прошел досрочные офицерские курсы и получил звание младшего лейтенанта. Проработал в охране 10 лет. Если бы не моя поездка в Афганистан (куда я добровольно попросился в 80-м году), так бы и застрял. Считалось, что достигнуть в КГБ майора — вещь несбыточная.

— То есть Афганистан стал вашей точкой опоры...

— Да. Те, кто прошли через Афган, всегда были в почете у начальства.

— А зачем вы пошли в Афганистан? Ради карьеры?

— У меня было двое детей, я получил новую квартиру и влез в долги так, что не знал, когда выпутаюсь. А в Афганистане хорошо платили. Вернулся в начале 82-го. Купил «жигули», обставил квартиру. Получил повышение по службе: присвоили звание капитана. Пошли заграничные командировки.

— А почему только через 10 лет работы в Девятом управлении вы окончили юридический институт?

— Право учиться, работая в КГБ, надо заслужить. Я пять лет добросовестно трудился, чтобы мне разрешили поступить в заочный институт!

— С чем это было связано?

— Для сдачи экзаменационной сессии каждые полгода давали учебный отпуск. А это всегда один-полтора месяца. На такой срок меня не хотели отпускать.

— Какую специальность вы получили?

— Юрист-правовед. В уголовных вопросах я был знатный специалист, но это направление мне не пригодилось. Высшее юридическое образование сыграло положительную роль в карьере. Перед любым назначением всегда читали мою анкету, и запись о высшем образовании (тем более о юридическом) благотворно влияла на решение моих потенциальных начальников. Я и сейчас неплохо разбираюсь в юриспруденции.

— В 1985 году вы стали заместителем начальника группы охраны Ельцина. Почему он выбрал вас?

— Ему предложили выбрать из десяти кандидатур. А я в то время был симпатичным (не таким лысым), спортивным и подвижным.

— Вы понравились ему чисто внешне?

— Он со мной еще и побеседовал.

— Чем вы его зацепили?

— Обаял, наверное.

— Шутками?

— Вот что он не любил, так это шутки.

— А как вам удалось найти подход к Ельцину?

— А я его не искал. Сработал хороший послужной список. Беседа была краткой. Я фактически пересказал анкету: где родился, где трудился, какая у меня семья. Ельцин слушал внимательно, но я понял: все это он уже и сам прочитал.

— В 1989 году вы были уволены из рядов КГБ на пенсию...

— В то время я думал, что карьере конец. Такого я не ожидал. Ведь я считался одним из популярных офицеров управления. Если играл в волейбол — всегда была победа. А спорт тогда у нас стоял на первом месте. Когда стали болеть коленные суставы, я занялся стрельбой (выигрывал чемпионаты управления). В мою карточку учета в отделе кадров не успевали вклеивать вкладыши, чтобы писать благодарности, а выговоров — ни одного. И вдруг просят: «Пиши заявление на увольнение по возрасту». А в управлении работали столько людей старше меня лет на двадцать! Причина такого решения крылась в дружбе с Ельциным, который попал в опалу. Меня много раз предупреждали об этом, но я отвечал: «Он же не враг народа! Да и времена не те, чтобы с врагами народа опасно было общаться». С Ельциным в ту пору знались единицы, в том числе я. Конечно, отставка явилась для меня ударом. Но я взял себя в руки и пошел трудиться в кооператив «Пластик», где получал около трех тысяч рублей в месяц (в десять раз больше, чем в должности опера).

— Там деятельность тоже была связана с охраной?

— Одно дело охранять, когда за тобой стоят государство, оружие и права, а другое — когда работаешь с очень богатыми, капризными и непредсказуемыми клиентами. Стыдно вспоминать, как я инструктировал людей: «Наша деятельность не имеет юридической базы. Поэтому если кто-то на нашего буржуя нападет, немедленно ложитесь на землю, на дно машины. Жизнь каждого из вас мне дороже». Платили хорошо, поэтому приходилось на многое закрывать глаза.

— Как вы решились бросить такое доходное место?

— Когда с Ельциным случился казус (его якобы в реку сбросили), наши единомышленники попросили меня заняться его охраной. На что я сказал: «Дайте мне зарплату хотя бы рублей в 300 и пенсию в размере 232 рублей. Проживу». Через знакомых отыскали три кооператива, устроили так, чтобы я числился в них формально, но зарплату получал (по сто рублей в каждом). В одном кооперативе меня оформили инженером по безопасности, в другом — прорабом, в третьем — даже не помню кем.

— Оставив кооператив, вы перешли в приемную председателя Комитета Верховного Совета СССР по строительству и архитектуре Бориса Ельцина. Что входило в ваши обязанности?

— Я делал то, о чем просил Ельцин. И шофером его был, и яичницу с чаем из столовой приносил, и на телефонные звонки отвечал, и бумаги принимал, да и политикой по полной схеме занимался. Тогда говорили, что один из первых и настоящих демократов — Коржаков.

— А сегодня некоторые называют вас слугой Ельцина. Для вас это оскорбительно?

— Конечно. Так говорят те, у кого мышление холуйское. Я никогда не был слугой Ельцина. Когда у него стала проявляться физическая немощь, я ввел институт адъютантов, которые помогали Ельцину одеваться-раздеваться. Я же занимался его безопасностью.

— Говорят, что вы не только охраняли Ельцина, но и были его советником по политическим вопросам. Бытовало мнение: Коржаков в Кремле решает все. Насколько оно верно?

— По Положению о службе, которое подписал Ельцин и которое было опубликовано в «Российской газете», должность начальника службы без-опасности приравнивали к гражданской должности первого помощника. Поэтому мы с Виктором Васильевичем Илюшиным (тоже первым помощником Ельцина) имели одинаковый статус. А Борису Ельцину я никогда ничего не навязывал. Если он о чем-то меня спрашивал, я иногда с ним соглашался. Про меня много чего говорят. Например, что я миллионер. Однажды Федоров (тогдашний министр по налогам и сборам) напечатал мою фамилию в списке самых богатых людей России. Я ему сказал: могу назвать тысячу человек, которые богаче меня. Со мной так обошлись из-за моей книги. Никто не заметил, что я деньги в Тулу отвез и много чего там настроил.

— Вы были человеком Ельцина, возили его на своей «Ниве», посещали в больнице, когда от него все отвернулись, а он все равно взял, да и уволил вас отовсюду. Что помогло вам не пасть духом?

— Дух. Я каждый день по четыре часа спортом занимался. Но Ельцин не уволил меня, а снял с должности. Официальное увольнение произошло через два года, когда я уже был депутатом и когда прошли парламентские слушания по импичменту. В тот момент я и получил компенсацию за неоплаченные годы (147 тысяч) и назначенную пенсию.

— Какие советы вы могли бы дать тем, кто оказался в сложной ситуации? Как лучше из нее выкарабкаться?

—Трудиться и не падать духом. Когда меня спрашивают о моем хобби, отвечаю, что какого-то одного увлечения не имею. Я люблю и книги читать, и кино смотреть, и за грибами ходить, и рыбачить, и охотиться, и в теннис играть, и в волейбол, и с внуками заниматься, и с друзьями общаться… Просто надо шире смотреть на жизнь, радоваться каждому дню и не хандрить.

— У вас бурная биография. Вы всегда, по вашим словам, были востребованы. Как удалось?

— Я и сейчас все время кому-то нужен. Такой уж у меня характер. Я безотказный человек.

— Чем вам приходится жертвовать ради карьеры?

— Общением с семьей. Но о карьере я никогда не думал, даже не произносил этого слова. Просто работал. Я ответственный человек: если что-то поручали — выполнял. У меня были цели — доработать до 45 лет, дослужиться до майора, получить нормальную пенсию, уехать в деревню Молоково, пристроить к домику террасу, гараж, купить машину и жить там с марта до ноября. Но жизнь распорядилась по-своему.

— Как часто вы бываете в своей деревне?

— Сегодня хочу туда сбежать. В 14 часов у меня заседание фракции, посижу сколько положено и уеду. В Молоково живут жена и внуки. А завтра — пленарка в Госдуме, поэтому вечером вернусь в город.

— Кто для вас является примером для подражания?

— У меня нет идолов. Разве что Суворов и Жуков. Суворову Бог не дал здоровья, но наделил его силой духа. А я уважаю людей сильных духом, даже врагов. Жизнь у Жукова была нелегкой, но все трудности он преодолевал.

— Вы выпустили две книги — «Борис Ельцин: от рассвета до заката» и «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие». Написание книг для вас — определенный этап в карьере?

— Одна из причин писательства — желание подзаработать (когда сидел над первой книгой, мне не платили пенсию, да и сейчас денег не хватает: Тула нищая, свой дом строю уже шестой год), а другая — надоели мистификации про здоровье Ельцина, про его интенсивный труд на благо Отечества. И еще: мне хотелось, чтобы каждый, кто прочитает мои книги, смог ответить на вопрос: какой все-таки должна быть власть, работающая не на себя, а на свой народ?