Перестанем винить друг друга!

Psychologies: Почему в близких отношениях мы так часто заставляем партнера испытывать вину?

Анна Варга: Люди объединяются, чтобы им стало легче и приятнее жить, в частности, чтобы удовлетворять в отношениях свои психологические потребности — в любви, заботе, безопасности... вплоть до самых неожиданных. Если эти потребности не реализуются в общении с близким человеком, тревога и стресс нарастают. Тогда мы неосознанно стараемся подчинить себе партнера: кажется, так мы сможем получить все это. Способов подчинять себе близкого человека много, в частности и с помощью чувства вины.

Роберт Нойбургер: В прошлом таким же мощным механизмом был стыд: можно было «стыдить» другого или «опозорить» семью. Социальное окружение — родители, соседи, община — было очень внимательно к семье и располагало огромными ресурсами влияния... Вспомните, например, как еще лет тридцать-сорок назад смотрели на неверную жену! Это право на оценивающий взгляд, которым тогда обладало западное общество, теперь исчезло. Наоборот, сегодня мы склонны думать, что походы на сторону — частное дело супругов. Прегрешения — та же измена — теперь не относятся ни к компетенции закона, ни к сфере ответственности общества; отношения регулируются посредством диалога в паре.

Но можно ли жить вместе, не вызывая у партнера этого чувства?

А. В.: Близкие отношения тем и отличаются от далеких, что в них мы испытываем весь спектр чувств, вину в том числе. Но в удачном союзе ни один из партнеров не вызывает у другого чувства вины специально, чтобы легче управлять им. Диалог супругов в этом случае посвящен решению конкретной задачи — «что делать?». Если супруги — психологически грамотные переговорщики, то они знают, что в разговоре не должно быть не только обвинений, но и так называемых «ты-сообщений», то есть фраз, начинающихся с местоимения «ты». Желая решить проблему, мы пользуемся «я-сообщениями»: говорим о своих впечатлениях и чувствах и предлагаем варианты решения. Причем опять-таки не «Ты поступай так-то и так-то», а «Я готов(а) делать то-то и то-то».

Р. Н.: Многие пары прекрасно уживаются, чувствуя (в разной степени) вину или желание обвинить супруга. Но все обостряется, когда возникают проблемы. Психологи неустанно повторяют: «Надо разговаривать друг с другом», но диалог нередко сводится к тому, чтобы высказать друг другу претензии. В итоге он начинает восприниматься как поток упреков и попыток снять с себя ответственность за кризис в отношениях.

Как возникает чувство вины?

А. В.: Мы легко заражаемся эмоциями другого человека, особенно близкого. Когда диалог в паре строится вокруг вопроса «кто виноват?», он не помогает решить проблему, хотя и позволяет избавиться от неприятных чувств — гнева, обиды, досады, вины, перебросив их супругу, как горячую картошку. Чаще всего чувство вины вызывается упреками и обвинениями — все это из подручного материала текущих отношений. Другой вариант — молчаливая демонстрация страдания и обиды. «Страдалец» ничего не объясняет, отказывается от диалога. Допустим, хочет муж встретиться с друзьями, выпить пива, а жене это неприятно. Можно попросить прямо и честно: «Не уходи, побудь со мною». Муж либо останется, либо нет. А можно не просить, замкнуться, расплакаться и страдать несколько дней. Великие манипуляторы плачут и кротко так говорят: «Не обращай на меня внимания, иди веселись...»

Р. Н.: Я бы выделил три способа, с помощью которых мы провоцируем чувство вины. Самый известный вдохновлен фигурой отца и рождается из эдипова комплекса: «Я хочу устранить папу, чтобы завладеть мамой, но не имею права это сделать». Это способ вызывать чувство вины через закон, обычай, правила. Если партнер не соблюдает их, он будет наказан высшей инстанцией: судом, моралью, школой, религией... Другой способ стал предметом множества шуток на тему «еврейской мамаши», которая «виноватит» угрозами разлюбить и напоминанием о принесенных ею жертвах. Но надо иметь в виду, что «отцовский» способ присущ не одним только мужчинам, а «материнский» не является исключительно женским. Некоторые женщины, воспитанные на «отцовском» способе, будут очень успешно применять его к своему мужу. И наконец, «братский» способ. Он усваивается позже, когда ребенок достигает пяти-шести лет — возраста, когда у него появляется представление о коллективе. Чувство вины возникает, когда нас корят за недостаток товарищеских чувств и преданности.

От чего зависит выбор одной из стратегий?

Р. Н.: Велика вероятность, что мы будем поступать так же, как в детстве поступали с нами. Например, мы могли испытывать сильное чувство вины, когда мать корила нас, обещая разлюбить. Став взрослыми, мы, скорее всего, будем использовать это оружие по отношению к другим, хотя сами так и не сможем смириться с таким отношением к себе — ведь оно возвращает нас в позицию виноватого ребенка.

Что чувствует «виноватый»?

А. В.: Нередко гнев, раздражение — агрессию к тому, кто стал причиной его переживаний, и страх, что тебя не простят, покинут, — словом, страх одиночества. Стараясь «освободиться» от этих чувств, он и идет на уступки.

Р. Н.: Чувство вины очень опасно, и прежде всего для самоощущения: в этот момент мы словно теряем свой статус взрослого и оказываемся в положении ребенка, которым недовольны родители. По этой же причине оно вредит сексуальной жизни: трудно получать и дарить удовольствие, если не ощущаешь себя взрослым человеком.

Зачем нам нужно, чтобы другой чувствовал вину?

Р. Н.: Наше стремление вызвать у другого это ощущение не обязательно означает, что мы по-настоящему страдаем от того, в чем его виним. Из стыдливости, из страха слишком раскрыться или затронуть болезненную тему мы замалчиваем истинную суть упрека. Сказать «Почему ты не убрал свои носки?» менее рискованно, чем произнести: «Ты меня все еще любишь?» Одна из главных причин, по которым люди обращаются к психотерапевтам, состоит в том, что они не могут вырваться из порочного круга, где чередуются обвинения другого и чувство собственной вины, которые и подтачивают их брак. Тут всегда есть риск спуститься в ад взаимных обвинений. Возможен, к примеру, такой обмен репликами: «Тебе надо следить за собой и есть поменьше жирного — ты толстеешь». — «Ты думаешь, ты мне поможешь, заставляя чувствовать себя виноватым(ой)? Если я много ем, так это потому, что мне плохо...» (подразумевается «...из-за тебя»). Пара оказывается в безвыходном положении, потому что любое слово теперь интерпретируется как попытка упрека. «Передай-ка мне соль» немедленно прочитывается как «Ты считаешь, я недосолила суп?». Но и соль, и суп имеют мало отношения к сути проблемы.

А. В.: Потребность вызвать вину у партнера — это характеристика сложившегося стиля взаимодействия в паре. Например, в борьбе за власть и контроль чувство вины супруга для другого становится оружием.

Как вырваться из этого круга?

А. В.: Помогает наблюдение: как происходит взаимодействие? Что делает партнер, что говорит, что чувствует? И что происходит со мной? Потом можно сесть и поговорить, чтобы решить главный вопрос: «Что мы можем сделать вместо того, чтобы вызывать друг у друга чувство вины?»

Р. Н.: Надо увидеть, как действует другой, и не поддаваться на его провокации. Ведь и у него, и у меня это бессознательный механизм. Потом надо разобраться, склонны ли мы сами внушать другому чувство вины, и спросить себя, можно ли действовать иначе. Важно вырваться из автоматизма взаимных упреков, осознать, когда мы реагируем «машинально». Это уже громадный шаг вперед. А дальше — учиться относиться к жизни с юмором.