Неискренность

Неискренность. Психологические исследования неискренности

Психологические исследования распознания лжи — искренности ведутся вот уже добрую сотню лет. Уже в начале двадцатого столетия в переводе на русский язык вышло несколько сочинений, посвященной этой проблеме (Дюпра, 1905, Мелитан, 1903). Не обошли вниманием эту проблему и известные исследователи, достаточно назвать имена К. Юнга, А.Р. Лурия, С.Аша, Э. Гоффмана, М. Аргайла. Интерес к этой теме не ослаб и по сей день. Накоплен солидный эмпирический материал (Ekman, 1985, Mehrabian,1971, Симоненко, 1998), сделан ряд плодотворный теоретических обобщений (Satir,1991, Знаков, 1993). Продолжение исследований в этой области обусловлено не только инерцией сложившихся академических традиций, но и неослабевающим интересом со стороны практиков, да и просто любопытствующей (далеко не всегда бескорыстно) публики.

Тем не менее сложившееся положение дел в области исследований распознания лжи — искренности не представляется вполне благополучным. Значимые результаты получены разве что в направлении дальнейшего совершенствования пресловутого «детектора лжи», что связано в первую очередь с применением все более тонких методов регистрации физиологических реакций и использованием все более мощной вычислительной техники. Прогресс в других направлениях далеко не столь впечатляющий.

Действительно, что мы имеем на сегодняшний день, если оставить в стороне работы с применением полиграфа и не принимать во внимание то, что встречается в популярной литературе, написанной для удовлетворения праздного интереса любопытствующей публики. Во-первых, солидный цикл исследований П. Экмана, посвященный выявлению признаков лжи в поведении лгущего человека. Согласно его данным ложь сопровождается изменениями в частоте появления определенных жестов, мимических движений, голосовых модуляций. (Экман, 1985). Во-вторых, — это эксперименты А.Мехрабиана (1971), в которых было выявлено, что лгущий человек делает больше речевых ошибок, чаще улыбается, меньше жестикулирует и медленнее говорит. В третьих, это цикл исследований, проведенных на кафедре социальной психологии МГУ под руководством одного из авторов данной статьи, в которых были выявлены особенности паттернов поведенческих реакций людей, когда они начинали говорить неправду, в частности, десинхронизация правой и левой части тела или верхней и нижней половины, появление «точек зажима» и т.д. Интересно, что эти проявления встречаются и тогда, когда люди говорят правду, однако частота их возникновения у лгущего человека значимо выше.

Очень острой в экспериментальных исследованиях неискренности является проблема мотивации испытуемых. Внутренние неприятие значительной частью испытуемых заданий экспериментатора при внешнем формальном согласии, а чаще при вполне добровольном согласии, основанном на любопытстве к столь волнующей проблематике, делает весьма неясной для исследователя картину мотивационной основы коммуникативных действий испытуемых, что в свою очередь ставит под сомнение адекватность интерпретаций тех или иных исходов экспериментов. На практике это выражается в частом «непонимании» весьма недвусмысленных инструкций, превратном толковании целей экспериментов в этой области, в подмене задачи, в случаях «подыгрывания» партнерам и так далее. Поэтому рассчитывать на то, что все испытуемые нацелены в эксперименте на достижение успеха в неформальном соревновании и строить исходя из этого экспериментальные процедуры было бы весьма наивным. Требуется очень тщательная проработка способов вовлечения испытуемых в экспериментальную ситуацию, делающую более однозначной интерпретацию результатов того или иного эксперимента.

Еще одна проблема в данной области исследований связана с трудностями локализации тех сегментов сообщения, которые можно было бы недвусмысленно связывать с неискренностью. Дело в том, что даже если испытуемый принимает инструкцию и «честно» пытается лгать, в его сообщении всегда содержится большой процент высказываний, которые никак не подходят под понятия неискренних или лживых. Получив задание солгать и рассказывая о профессии отца, испытуемый может со знанием дела говорить об особенностях профессиональной деятельности своего родного дяди, с которым он достаточно близко знаком. Собственно говоря, «моментом лжи» в данном случае является лишь фраза :"Профессия моего отца — …, а далее рассказчик может довольно долго говорить о специфике названной профессии, имея в виду своего более дальнего родственника и даже запамятовать, что он говорит вроде бы о профессии отца. Рассказывая о посещении города, в котором они никогда не бывали, испытуемые нередко включают в свое повествование вполне реальные эпизоды, которые на самом деле относятся ко времени пребывания в совсем иных местах. Говоря в общем-то неправду о степени своего восхищения популярной певицей, рассказчик может долго расписывать ее достоинства, например, работоспособность, творческое долголетие, увлеченность своим делом и т.д. совершенно не кривя душой, так как он и на самом деле со всем этим полностью согласен, что в то же самое время не мешает ему относиться к ней с полной антипатией. Подобное смешение в одном сообщении правдивых и лживых утверждений делает задачу анализа поведения лгущего человека весьма и весьма затруднительной.

Поэтому требуется уже на уровне методики провести четкое разграничение правдивых и ложных высказываний в одном информационном сообщении, искренних и неискренних сегментов поведения одного и того же испытуемого, иначе говоря, экспериментально задать четкую локализацию как «моментов истины», так и «моментов лжи» , а также ареалов полуправды и полуобмана целостного процесса коммуникации. Нередко такая задача решается легче, если отойти от буквального понимания лжи и искренности и попытаться смоделировать в эксперименте не внешнее подобие ситуаций, в которых люди «по жизни» обманывают друг друга, а внутренней сути проблемы, то есть воссоздания в лаборатории ситуаций намеренного введения в заблуждение партнера по общению (не обязательно ему во вред), осуществления коммуникатором скрываемого до поры до времени намерения и так, чтобы реципиент оставался в неведении относительно времени появления маскируемого события (осуществления тайного замысла). Такой способ задания ситуации для анализа неискреннего поведения помимо всего прочего снимает остроту моральных проблем, связанных с культивируемым в обществе негативным отношением к фактам намеренной лжи и ведущим в экспериментальной практике частым случаям отказа людей участвовать в экспериментах, где им приходится находиться в позиции лжеца.

Instagram: @alexandr__zubarev