Весной 1943 года 27-я отдельная гвардейская танковая бригада 2-го Украинского фронта под командованием полковника Бережного вела страшный бой на Украине, в районе Звенигородки. В составе экипажа нашего танка Т-34 было четыре человека: командир майор Николай Петрович Первушкин из г. Куйбышева, заряжающий Александр Фёдорович Подживотов из Челябинской области, радист-стрелок Сергей Васильевич Аверченко из Калужской области, механик-водитель Павел Егорович Фоменко.
В этом бою было убито множество немцев и русских. Погода была мерзкая: снег, мороз, позёмка. Ночь. Ужас! Справа, слева бьют, отовсюду. А у немцев тяжёлые танки «Тигры», их можно было бить только сбоку. Они были самыми страшными для наших Т-34.
У нас было 17 танков против 32-х «Тигров». Нас окружили. Мы прорывались с боем, с тяжёлыми потерями. Ночью попали совсем в безвыходное положение. И тут командир говорит: «У кого-нибудь есть, ребята, то, что написали матери, бабушки для помощи в тяжёлую минуту?» (Он имел в виду молитву, но сказать прямо не мог.) Я ответил: «Есть бумажка», - и достал листочек с молитвой. Ею меня благословила тётя Оля Ильменская в 1942 году перед моим уходом на фронт, сказав: «Сынок, читай, не забывай». Вот эта молитва: «Огради мя, Господи, силою Честнаго и Животворящего Твоего Креста и сохрани мя от всякого зла. В руцы твои, Господи Иисусе Христе Боже мой, предаю дух мой. Ты же мя благослови, ты мя помилуй и живот вечный даруй мне. Спаси Господи».
Сначала прочёл молитву сам командир под светом малюсенькой электролампочки, под грохот артиллерийских снарядов. Потом сказал: «Снимите шлемы». Мы все сняли шлемы, и он прочёл молитву вслух ещё три раза. На Бога была наша последняя надежда, т.к. выйти живыми из боя в той ситуации было невозможно. Помолясь, мы надели шлемы и открыли сильный огонь по немецкой артиллерии и танкам и чудом прорвали оборону. Наш танк вышел из окружения без потерь.
К сожалению, позднее погиб радист Аверченко, но в другом танке и в другом экипаже. Мы же, оставшиеся, прошли всю войну в одном экипаже и закончили её в Вене. За два с половиной года сменили пять танков, сгоревших в сражениях. Но нас хранил Господь.
Был у нас фронтовой закон: не бросать в танке ни раненого, ни погибшего. В критических случаях, надвинув шлем поглубже на голову, снова лезли в горящий или подбитый танк, хватали оставшегося там товарища. Так спасали мы друг друга. Листочек с молитвой бережно хранится в нашей семье, я его всегда беру с собой в дорогу. Когда на войне попадал в госпиталь, то в опись личных вещей включали и этот листок, а при выписке возвращали. Так, с этой молитвой и прошёл всю жизнь. Все пять братьев в нашей семье вернулись с войны живыми.
Этот рассказ, мне кажется, не нуждается в комментариях. Имеющий уши слышать - да слышит!
Журнал «Русский Дом»
ЧУДЕСНЫЙ ПОПУТЧИК
Произошло это во время оккупации немцами города Пушкина. Я хорошо владела немецким языком и работала медсестрой в оккупационном госпитале.
Во время болезни мне передали распоряжение главврача собраться в дорогу, чтобы сопровождать колонну русских, которых немцы отправляли подальше от фронта - в поселок Веймарн. Мама, показав на меня, лежавшую в постели, сказала: «Вы видите, Зоя больна, как же может больная отправиться в такую дальнюю дорогу?» Но собираться все же пришлось, несмотря на сильную слабость. Можно себе представить, каково было матери отправлять родную дочь, больную, ослабевшую от голода, да еще и без куска хлеба, в неизвестность! Только и оставалось, что постараться потеплее одеть: вот шапка-ушанка, валенки с галошами, а под зимнее пальто - одну и другую кофту. «Ты, Зоенька, шапку поглубже надвинь на лоб, чтобы не застудить, и шарфом обмотайся. Дорога-то дальняя, и мороз сильный. Ну, иди с Богом. Вот я тебя благословлю!» Еще долго стояла она на дороге, крестя и благословляя уходившую вдаль дочь.
С большими трудностями пришли в Гатчину. Я направилась в больницу и здесь встретилась со знакомым по институту врачом. Во время беседы с ним к нам подошел немец-полицейский маленького роста с плоским удлиненным лицом. Он внимательно и как бы сочувственно посмотрел на меня, потом отвел в сторону и сказал: «Тебе нельзя дальше отправляться с колонной, ты там погибнешь. Видела вдоль дороги, сколько людей нашли себе смерть? И ты там останешься. А ты совсем еще ребенок, тебе жить надо.
У меня в Германии осталась семья и такие же дети. Разве виноваты дети, что взрослые воюют? Нет, нет, я не дам тебе погибнуть. Я помогу тебе. Сейчас пойдем к коменданту». Комендант направил меня к врачу, а молодой врач и осматривать не стал, а сказал: «Она вполне здорова, но ослабла от голода. Дайте ей поесть, только много не давайте». В столовой дали тарелку супа и каши. Полицейский снова повел меня к коменданту, и тот, к моему удивлению, тут же согласился, что меня надо отправить назад, к матери и сестре. Написал разрешение и сказал, чтобы я шла по дороге и при встрече с машиной поднимала «мандат» повыше: «Тебя обязательно должны подвезти, разве ты сможешь дойти пешком, по холоду, такая слабая?»
Полицейский, проявивший такое горячее участие, не оставил меня и потом. Вечером отвел в сарай, в котором хранилось сено, и, закрыв на замок, пообещал прийти утром. Я забралась в сено и вскоре уснула крепким сном. Утром, еще когда было темно, пришел полицейский и выпустил меня. «Иди теперь на дорогу и постарайся сесть в машину. Да поможет тебе Бог благополучно добраться до дома». - «Спасибо вам за все, да поможет и вам Бог остаться в живых и вернуться к семье», - вытащила руку из рукавицы и перекрестила его. Он улыбнулся и, помахав на прощанье, исчез в темноте.
Я пошла. Дорога была безлюдной, мороз крепкий, а силы на исходе. Несколько раз поднимала руку с разрешением, но машины, не останавливаясь, проезжали мимо. Отчаяние и глубокая тоска охватили душу. Господи, Господи... Помоги мне!!! Жить хочется! И вдруг увидела на дороге идущего человека. Кто он, друг или враг? Господи! Господи!.. Со мной поравнялся молодой мужчина в военной форме, среднего роста, лицо необыкновенно привлекательное, располагающее к доверию. Теперь уже вместе пытались остановить машину. Военного соглашались брать, а меня нет, боясь проверок, но он не хотел без меня. Вдруг вдали показалась машина. Он поднял руку, машина остановилась, в кузове были какие-то баки. Теперь голос его стал повелительным, даже с угрозой. Солдаты недоумевали, куда же меня спрятать, разве посадить в бак? Так и сделали. Попутчик взял меня подмышки и опустил в бак, прикрыв сверху тряпками.
Машина тронулась, а я погрузилась в глубокий сон и не слышала, как машина остановилась, и не почувствовала, как меня вытаскивали из бака. Наконец, с трудом открыла глаза и никак не могла понять: где же я нахожусь и почему окружавшие меня немецкие солдаты смотрят на меня и смеются. Попутчик дал мне бутерброд с сыром - пришла в себя.
Мы были уже в Пушкине, почти дома. После еды и глубокого сна я почувствовала себя настолько окрепшей, что стала уговаривать попутчика оставить меня. Тот не соглашался, говорил, что не будет спокоен, пока не доведет меня до дома. И мы пошли. Говорили о разном. Коснулись религии. Я объясняла значение восьмиконечного креста и даже остановилась, чтобы изобразить на снегу его очертание, но вдруг услышала за спиной чей-то голос: «Зоя Владимировна, что вы тут развлекаетесь? До того ли. Бегите скорее домой и утешьте матушку». Это был отец Федор, хорошо знавший нашу семью. Мы поспешили домой. Мама открыла дверь и всплеснула руками, увидев меня живой и невредимой. «Подожди, мама, не закрывай дверь, я не одна, со мной молодой человек...» Оглянулась кругом - никого. Как же так? Не мог же он раствориться! Чудо что ли какое?! Да, это было именно чудо.
ЕСТЬ БОГ, ЕСТЬ ПРОМЫСЛ БОЖИЙ
О своей военной юности вспоминает протоиерей Василий Брылев, настоятель Спасского храма в селе Большое Свинорье Наро-Фоминского района Московской области.
- В 1943-м году пошли в наступление... Вот летит снаряд - посреди нас упал. Мы уже с жизнью попрощались... Не разорвался. Связист-напарник, как разрыв случится, сам не торопится исправлять, меня посылает. Без связи в бою невозможно. А любой снаряд, осколок, пуля могли оборвать и провод, и жизнь связиста. Немцы это хорошо понимали, открывали беспрерывный огонь. Как-то под городом Козельском немцы оставили свой кабель, а у нас кабель кончился, весь измотали, не хватает. Командир приказал намотать немецкий кабель, обеспечить связь для своих. Я попросил напарника: хоть раз сходи. Тот ругается крепко в ответ. Хулит Бога и Церковь. А я молюсь, прошу его помолчать. Слезно прошу. Ему неймется. Пополз я под ураганный огонь, соединил кабели, обеспечил связь. А когда вернулся, места не узнал. Столь яростен был огонь немцев, всю землю взорвало. Тяжелораненого напарника своего еле откопал... Начальник штаба батальона перед всеми ротами объявил: вот как надо выполнять приказ командира... Медаль «За отвагу» вручили...
Рассказывая об этом, Василий Михайлович смущенно оправдывается: «Не думайте, что я это ради похвальбы рассказываю, нет. Я хочу, чтобы люди поверили, что есть Бог, есть Промысл Божий, задумались бы над этим. На войне для верующего человека спасение было в уповании на Бога, чудесным образом избавлявшего от смерти».
На войне отец Василий дал обет Богу: «Выживу, вернусь - стану священником, буду служить Богу и людям, чего бы мне это ни стоило...»
С ВЕРОЙ И НАДЕЖДОЙ
Для отвлекающих маневров их батальон неоднократно бросали на позиции немцев, и в это же время удар наносился в другом месте. Но наших бойцов становилось все меньше.
- А мой тесть каждый раз живым и невредимым возвращался из этих атак: так и дошел он до самого Берлина, даже без серьезных ранений, - рассказывает Стефан. - Уходя на фронт, мой тесть взял с собой иконку святителя Николая и молитву «Живый в помощи Вышняго» - молился с верой и надеждой...
А вот рассказ и еще одного фронтовика. В начале войны он окончил военное училище: и перед отправкой на фронт предложил двум своим товарищам пойти в храм помолиться, поставить свечи перед иконами. Но один из его друзей отказался идти в церковь, другой, поколебавшись, все-таки пошел. И что вы думаете? В первом же бою тот, миновавший храм Божий, не миновал гибели. А второй его товарищ был ранен и отправлен в госпиталь. Самого же рассказчика, молившегося всю войну, так и не достигла ни одна пуля!
МОЛИТВА ПРЕПОДОБНОГО
Сохранилось немало свидетельств о том, как во время войны преподобный Серафим Вырицкий оказывал молитвенную помощь своим духовным чадам. Среди них была и раба Божия Екатерина из Вырицы.
Однажды, когда она шла на дойку коров, фашист натравил на нее двух собак-волкодавов: «Фас, рус, фас!» Огромные чудища буквально повисли на женщине, но... не оставили даже царапинки! «Не боюсь, не боюсь...» - кричала она в исступлении. Из штаба появился другой немец и крикнул ей: «Беги, мама, беги, вчера на этом же месте собаки разорвали мужчину».
Не помнила даже, как добралась домой. Но лишь только переступила порог батюшкиной кельи, старец сказал: «Екатерина, твоя жизнь была на одной волосинке, а я, не переставая, молился, и Господь пощадил тебя ради детей».
Помощь святителя Николая
На Руси святитель Николай, архиепископ Мир Ликийских, живший в IV веке, самый почитаемый с древности. И особенно у нас на Севере, где во многих селениях стоял свой Никольский храм, а в каждом доме северянина, и особенно в Поморье, в красном углу обязательно хранилась икона угодника Божия - скорого помощника во всех бедах и скорбях, известного делами охраны, милосердия и спасения. В церковных песнопениях Николая Чудотворца славят как «верных утверждение», «побеждаемым помощь», как «великого учителя и заступника».
О чудесах спасения святителем Николаем попавших в беду нередко можно услышать и в наши дни.
Надеяться больше не на кого
Н. служил на подводной лодке. Однажды произошло несчастье, что-то случилось с приборами, лодка не могла всплыть. Обстоятельства были настолько серьезными, что командир построил весь экипаж и сказал: «Верующие есть? Два шага вперед». Н. не считал себя верующим, но, когда уходил на службу, мать благословила его иконой Николая Чудотворца. Об этом он и сказал командиру. Тот приказал принести икону и всем встать перед ней на колени, а потом попросил: «Молитесь, как умеете. Надеяться больше не на кого». Лодка всплыла, а бывший матрос Н. служит теперь в церкви на Вологодчине.
Спасение летчика
Бывший военный летчик рассказывал о том, как во время Великой Отечественной войны его спас святитель Николай. Мать этого летчика была верующей, а сын был далек от Церкви, но смирился, когда родительница зашила ему в военную форму какой-то медальон.
Воевать летчику пришлось на Севере. Однажды в бою его самолет подбили, и он выбросился с парашютом, но все равно был обречен. Утонуть он не мог, так как был со спасательным поясом, но температура воды в Баренцевом море была такой низкой, что смерть от холода наступила бы довольно скоро. Вдруг он услышал плеск весел.
Смотрит: небольшая лодка, в ней — старичок, который не только втащил летчика в свою лодку, но и довез до берега, устроил на пригорке, откуда были видны огни, так редко встречающегося на Севере селения. А оттуда уже спешили на помощь люди. Летчика обогрели, накормили и очень удивлялись, как смог он добраться до берега. Никакой лодки на берегу не было, старичка, о котором рассказал летчик, тоже нигде не было видно, но когда летчику стали переодевать мокрое белье, обнаружили зашитый в нем медальон. Взглянул летчик на изображение — и узнал спасшего его старичка. Это была икона святителя Николая, которому мать всю войну молилась помощи сыну — и тот вернулся с фронта живым.