Мартиализация

Я вот вдруг осознал, что среди моих знакомых, выходцев с доисторической, больше народу умеет крутить нунчаки, чем играть на скрипке. Больше людей отличающих "маваши", от "хвоста дракона", чем "Времена года" от "Картинок с выставки". Больше КМСов по боксу, чем гроссмейстеров-шахматистов. Впрочем нет, не так. Скорее, немало КМСов боксеров и шахматистов одновременно. А есть и музыканты с достойной растяжкой и приличной бойцовской практикой. И окружение мое - культурные люди, в большинстве своем евреи от 25-ти до 50-ти.

С чем это связано? С культом насилия в бывшем совке? А среди четверых моих хороших знакомых американского происхождения: один каратэка, один качок с бицепсом на 50 см - профессор американской поэзии, один преподаватель капуэйры и только один контрабасист, относительно безопасный мужичок (если не считать того, что контрабас штука тяжеленная и таскающий ее должен быть совсем не слабаком). Значит ли, что страсть к овладению разрушительно-костоломными талантами "интернациональна"? Не знаю. А может единственный, что создает эту зубодробительную статистическую выборку – я сам? И в поисках откуда здесь «ноги» растут (те самые ноги, размашисто выписывающие все эти «маваши» и «хвосты дракона») мы, как водится, попадем в детство. К годам 13-ти я был толст, начитан и слаб. Если бы не профессор Нина Семеновна Кальфа из института Филатова, то я, наверное, таким бы и оставался до сих пор. Единственная из когорты глазных врачей, взглянув на мои горы жира, над которыми поблескивали толстенные окуляры, она хриплым от одышки голосом вынесла вердикт - "Отдайте его на дзюдо"... Мои родители были в шоке. Самым близким к подобной рекомендации было предписание не поднимать более полутора килограмм, не стоять более 10 минут на солнце и 15 минут в тени и не нагибаться. Я был счастлив. До этого моя мать запирала в шкафу гантели, и мне приходилось тайно их добывать, чтобы через минуту другую прятать их на место... Через год, меня выкинули из секции дзюдо потому, что зрение мое, если мерить в диоптриях было ниже плинтуса.

После вылета из секции естественными пособиями для меня, как и для моих более спортивных товарищей был всякий тайваньско-китайский видеоширпотреб. Причем с настолько жутким по качеству переводом, что только чудом не перекалечили себя вусмерть. Однако своими собственными руками и ногами мы кроили из себя машины носокровопускания и прочего смертоубийства. И методики этой кройки и шитья были ужасны, как пытки инквизиции.

Автор этих строк в течение почти полугода ежедневно колотил кулаками по пачке прошитых сапожной дратвой "Литературных газет". Впрочем, патент был позаимствован не только из незабвенных "Монахов Шаулиня", но и из какой-то отечественной героическо-сельскохозяйственной саги, типа "Поднятая целина". Ну, помните, там какой-то то ли бригадир-то ли комбайнер в стену колотил руками? Начинал я с двух-трех минут в день, доведя продолжительность процесса самоистязания до двадцати. Окровавленные клочья этюдов, стихов и опусов оседали на пол под музыку "Бони-Эм". Рисованный носатый профиль Пушкина с укоризной взирал на мое шахсей-вахсейвание и издевательства над печатным органом. "Боевая часть" кулака была черной от свинца в газетной краске, на терзаемые, вылезающие наружу костяшки клеились кусочки слов. На среднем пальце десницы месяц красовалось влезшее под кожу "каб". На среднем и мизинце, располагались "ср" и "ут",но в обратном порядке,что тоже было символично. Колотя в исступлении "литературку", я ознакомился с большим числом весьма продвинутых текстов.

Отложившиеся где-то в подсознании обрывки, несомненно, в будущем оказали влияние на мой стиль, в смысле литературный. Когда, полгода спустя кулаки утратили чувствительность словно отрубленные, и, шутя, ломали гипсовые стены родной школы, я снял остатки газет со стены. Кирпичи, под ними глубоко вбились в стену.

Впрочем, эти мои потуги - это мелочи по сравнению с тем, что творил с собой один из моих сопартников. Максим был помешан на Брюсе Ли и творил над собой эксперименты от которых вырвало бы и Эйхмана. Кроме хаотической акупунктуры всякими подручными колющими предметами, по методикам увиденным в видеоклубе, он делал себе растяжку как незабвенный Жан Клод Ван Дамм. Канатами. Самодельная дыба сотворенная им, ввела бы в экстаз автора "Молота Ведьм". Он прикрепил ее к двери своей комнаты и растягивал мышцы ног, пока в прямом ударе не пробил верхнюю филенку... у себя за спиной. Он мог изображать ногами сломанные ходики, остановившиеся на 17:50. причем проходило довольно долгое время, пока "минутная" нога не начинала "сползать" на 17:45...
На соревнованиях с китайцами, которых пригласили в его секцию, он чуть не поплатился за это потерей "семейных драгоценностей". Подобно языку хамелеона, ловящему бабочку в полете, его ударная нога словила прыгнувшего китайского оппонента. Провисев пару секунд, словно пробитый гарпуном, вырубленный китаец свалился, в полете попав Максиму пяткой... именно туда. Дня три бедняга пролежал с мешком льда...

А вот уже в Израиле у меня был коллега по спортзалу в университете, кличка которому была "Железный дровосек". Худой как щепка, высоченный, как мачта, он носил железный корсет из-за поврежденного позвоночника. Он был излишне шумным и выдрыпывался, громогласно заявляя, что станет круче всех. Поднимал он в начале довольно мало, но быстро рос. Над ним издевались многие. Сегодня он крутой пауэрлифтер, один из лучших в стране - огромный битюг, весом в 125 кило, подымающий немерянные штанги. Разработавший свою, уникальную методику тренировок, и весьма здорово боксирующий. Работает он простым программистом... Корсет уже не носит.
Кстати, я вот тоже в юности разработал свою методику - практиковал подтягивания на пальцах, отжимания на кулаках и подбрасывания гантель и прочих тяжестей прессом. В качестве гири использовалась железная мусорка с "автоматической" крышкой, которая набивалась всякими копилками, утюгами, пачками сахара, книгами... Все это происходило под "аккомпанемент" зачитывания биографиями родившегося синюшным Чака Норриса и бывшего астматика Арнольда Шварценеггера. Чудом не нанес себе никакого заметного на данный момент физического ущерба.

Как-то Довлатов, правда, по несколько другому поводу заметил: «Так можно ненавидеть только одного человека… себя самого». Вся фишка в том, что слабых, толстых и начитанных еврейских мальчиков за все ЭТО надо бить. Мой лучший враг был всегда под рукой. Пришлось, всхлипывая всеми внутренностями, ломать комплекс собственной физической неполноценности. А это гораздо тяжелее, чем наращивать мышцы. Как говорят мастера единоборств, силой нужно уметь пользоваться. А я бы добавил - пользоваться ею ментально. Ведь зачастую именно имидж силы может предотвратить ее использование.

Помню, как в конце школы, на одном из зачетных уроков физкультуры, я, просидевший на скамейке "больных" с класса третьего, после всех пацанов пошел к турнику. Под медленно угасающие смешки я подтянулся двенадцать раз. Причем якобы бойко. «Соскучившись» спрыгнул. Не смотря ни на кого, прошествовал к скамейке и уселся. Сохраняя спокойствие снаружи, и из последних сил успокаивая вываливающееся сердце и расклеивая слипающиеся из-за недостатка кислорода легкие. …Перед уходом в израильскую армию, лет 8 спустя, я жал от груди 120 килограмм. Одноразово, правда, но мне хватало.
И каждый рывок мне изо всех силенок помогал делать тот хиляк и очкарик, "равнодушно" отходящий от турника...

Постскриптум: А в ближайшие дни я пойду лечить зубы... Два верхних зуба, поврежденных в бурные молодые годы в Израиле вновь разболелись. Прикол ситуации состоит в том, что из всех серьезных побоищ я, слава Б-гу, выходил практически невредимым, максимум с синяком или разбитым носом. А по зубам схлопотал от приятеля, с которым спарринговал спьяну. Но это совсем другая история.

Автор: Александр Коган