Есть 2 вида любви. Можно сказать, что их гораздо больше, - 22, 222, столько же, сколько влюбленных, - но на самом деле от участи не спрячешься.
С одной любовью можно еще что-то сделать, с другой – ничего. Одна протекает мирно и счастливо, начинаясь в своем уютном, привычном кругу. Затем – медленное движение друг к другу, наилучшие пожелания близких, возрастающая взаимная приязнь и, наконец, привычка. Другая обрушивается внезапно, со всей катастрофичностью непрошеного счастья, со всем жаром мгновенного узнавания, - обрушивается, не щадя и не спрашивая, не дав ни опомниться, ни защититься от неизбежности. Первая заканчивается благополучно, венчаясь венчанием или добропорядочными совместными уик-эндами с выездом за город или общими друзьями. Так или иначе - этот поезд идет по графику. Вторая неуправляема, как бешеный экспресс без машиниста, рушит семьи, опрокидывает надежды, обо всем заставляя позабыть, на все блаженно махнуть рукой, - и никогда не доводит до добра. Мечтая о такой любви, мечтай обо всем, кроме благополучного финала, - ни к чему себя растравлять несбыточными надеждами.
Рано или поздно любящие, вырванные каждый из своей жизни страстным, неумолимым притяжением, усталые и сломленные, вернутся на круги своя. Вокруг – мир, навсегда лишившийся красок; унылый пейзаж катастрофы, с корнем вывороченные деревья, клочья травы, остовы сметенных зданий под безнадежным бесцветным небом, которому уже не засиять. Эта страсть не протекает безмятежно: в безмятежности нет страсти. Если судьба из милости заранее устранила барьеры, не обременив любящих семьями, нищетой или робостью, - любовь воздвигает препятствия сама себе, мучит, изводит, сводит с ума обещанием невыносимого счастья, за одно мгновение которого двое беззащитных безумцев отказываются от всего, кроме друг друга. Мир становится враждебен им в ту же секунду, как на беду свою они впервые встречаются взглядами на случайной вечеринке, не автобусной остановке, в убогом кафе на окраине.
Не ждите, чтобы благополучные любовники вызвали такую ненависть, - их провожают благодушным подмигиванием, поощряющей усмешкой. но благополучные любовники не знают такой страстной, изводящей тяги друг к другу, заставляющей забывать о любых приличиях в баре, картинной галерее или мебельном магазине, - пусть смотрят, пусть видят, пусть завидуют втайне, ибо втайне о миге безумия грезит каждый.
Благополучных влюбленных тянет друг к другу, ибо их жизни изначально похожи. Так любят пастух и пастушка. Их сплочает общая любовь – не друг к другу, а к покою, расчисленному бытию и надежной почве под ногами. Не так у внезапной, сумасшедшей любви, выбирающей жертвы наобум. Принц и нищая, странствующий рыцарь и жена дровосека. У таких влюбленных почти ничего общего, кроме какой-то потаенной, самой болезненной струны, вроде книги, прочитанной обоими в детстве, или парка, мимо которого они бегали в школу. Их ничто не роднит, кроме единственной, никому не известной черты, - кроме которой, оказывается, ничего никогда не было. Такая любовь срывает любые маски. Один всегда был повелителем, другая – втайне – всегда жертвой. Их встречи коротки и случайны, ласки ненасытны, во время дневных разговоров и блужданий все напоминает им о ночах. Постель – их крепость, их дом, их последнее и единственное пристанище. Это не было и не будет ни с кем другим – только сейчас, пока их страсть запретна и будущее не ясно, хотя оба догадываются о худшем. Они знают, что судьба глядит за ними пристально, пристальней, чем за любовниками – друзьями, благополучными партнерами в обоюдно признанной игре.
Обреченные любовники знают, что время их коротко и будущее печально. Они торопятся прожить отпущенный миг так, чтобы обнищавшим, смирившимся, измотанным и опустошенным, им было что вспоминать. Эта любовь изобретает свои словечки, клички, условные знаки. Она, как может, отгораживает от мира, никого к себе не подпуская. Эта любовь – объект презрения и насмешки. Она опустошает и губит. Она калечит. Она сродни смерти. Двоим, предназначенным друг для друга, - лучше никогда не встречаться.
Но только это и зовется любовью. Все остальное, что претендует не ее имя, - подделка для бедных, жалкий заменитель, утешение для тех, кого не задел ураган. Пусть себе думают, что любят.
Мы знаем…