Экспресс выходит из большого города в маленький в девять часов вечера и идёт три часа с одной остановкой.
В экспрессе едет человек, страдающий агрофобией. Во второй половине пути, как раз перед остановкой с ним происходит скрытая истерика.
Выходя на вокзале, человек обнаруживает, что часы его идут неправильно. Теперь это кажется ему нормальным.
На привокзальной площади, в потоке спешащих в ночь пассажиров, человек со сломаными часами видит знакомую женщину в автомобиле, встречающую дочь, - женщина тормозит у самых его ног, и с улыбкой приглашает подвезти. Он садится.
Влекомый силой мотора, на заднем сиденьи машины, в которой - впереди - сидят красивая женщина и красивая девушка, он во-второй раз теряет чувство времени. Ему кажется необъяснимо странным его присутствие в этой машине. Рассеяно он указывает первое попавшееся место высадки, - чтобы не сказать другого, не дать этому другому даже оформиться. Он чувствует - поделись он истерикой с этими спокойными подругами, наезжающими на знакомых - и машина увезёт его дальше, чем предполагалось - трудно, даже, сказать, насколько далеко.
Он идёт через ночной город, кивает, знакомым, иногда машет рукой. На улицах необыкновенно людно для полуночи, по причине тёплой погоды и городского праздника. Ему предстоит пересечь город по прямой, спуститься к набережной и переправиться через реку.
На паром, украшеный огнями, вместе с ним восходит небольшой оркестрик. Люди нерассуждающе веселы и ненавязчивы. Посреди ночной реки человек теряет чувство времени в третий раз.
Чёрная вода, отражающая огни, кажется ему океаном. Он будет плыть в ней вечно. Его везут рядом с весёлыми, притихшими от красоты отражений людьми. Убежать невозможно, закрыть глаза бесполезно.
Шагая к знакомому дому он видит жёлтый квадрат окна и её силуэт. Достаточно тусклый, достаточно жёлтый свет, и достаточно чёрная, ждущая в тишине фигура. Истерика случается с ним в четвёртый раз.
Жена, её девчёночьи глаза, комната, знакомая драная побелка стен, трещины в штукатурке.
Он вылезает на крышу, от внезапности этой комнаты. Ему кажется, что эти стены, десятки раз белёные, шершавые, старые - слишком сильно и слишком навсегда поглощают звук.
Стоя на крыше, он догадывается, что поездка его не закончилась, - и спускается с вполне каменным лицом в комнату.