Влечение к смерти – тема интересная и важная не только сама по себе, но и в плане подхода к человеческой психике.
Думаю, я не очень сильно ошибусь, если скажу, что научно доказать существование, либо не существование этого инстинкта просто невозможно. Для меня гораздо интереснее задаться вопросом – а к каким последствиям приводит принятие фрейдовской концепции? Наверное, это просто удобно – не нужно дальше думать о причинах существования в столь ужасающих масштабах и столь разнообразных формах человеческой деструктивности и агрессивности. Можно также занять позицию пророка и указывать методы обуздания этой агрессивности, сублимации и пр. Вообще, когда кто-либо начинает излагать четкие формулировки насчет человеческой природы и сущности, я сразу начинаю думать, что он, видимо, находился где-то возле Творца в момент его творения (скорее – это он сам так себя видит).
Кстати, насколько я понимаю, в психоаналитической практике этот теоретический конструкт просто не нужен и никак не используется. Так, Менингер в своем труде «Война с самим собой» приводя самые крайние патологические случаи саморазрушения, объясняет их все-таки реальными конфликтами, начавшимися еще в детстве, а не гипотетическим инстинктом.
Но я не стремлюсь односторонне критиковать Фрейда. Он был на самом деле великим гением, который сумел проникнуть в глубины человеческой души, где он увидел столько страдания, боли и конфликтов (Будда тоже учил, что все есть страдание и Фрейда можно ставить в один ряд с подобными великими учителями), что не знал, как все это объяснить. К тому же Фрейд находился в рамках определенного мировоззрения, которое не смог преодолеть.
Я вполне согласен с Ролло Мэем, назвавшим концепцию инстинкта смерти мифологией в лучшем смысле этого слова, мифологией преодолевающей механицизм других идей Фрейда (и ряда иных подходов), и выражающей в своей форме весь трагизм человеческого существования. Влечение к смерти не надо понимать буквально.
Вообще, попытка выявить в психике некие сущности (инстинкты, влечения, «строительные кирпичики» и пр.), отвечающие за то или иное поведение человека, чрезвычайно соблазнительна и удобно. Не надо дальше думать и что-либо менять. Другой подход к психике заключается в признании ее как совокупности различных взаимосвязанных процессов и условий, не являющихся неизменными. Этот подход был разработан еще в буддизме. Будда, увидевший, что страдание лежит в основе человеческой жизни, указал на причины его порождающие и предложил путь избавления от него. Не нужен был инстинкт смерти и Фромму, изложившему свой взгляд на «анатомию человеческой деструктивности». Идеи Фромма весьма родственны буддизму. В понимании Юнга деструктивные возмущения бессознательных сил являются ответом односторонность сознания, на раскол человека с самим собой.
Всякие инстинкты, влечения, потребности, понятия о человеческой сущности, мужской и женской природе – вещи очень относительные и размытые. Физики уже давно стали понимать, что не существует никаких строительных атомов или «кирпичиков» из которых состоит мир. Вроде бы и есть частицы, но они себя ведут одновременно и как волны. Какую аппаратуру возьмешь – то и увидишь. На деле есть наверное лишь континуум, поле взаимоотношений, где все связано со всем. Физики уже подошли к буддистскому понятию пустоты.